We you with different

Доигрался или «Я совсем не этого хотел!»

Я чувствовал себя верблюдом, хотя нет, верблюд бы мог чувствовать себя нормально. Значит, я чувствовал себя лошадью, на которой пахали пять часов кряду. На мне не пахали. Я добровольно занимался физкультурой. Относительно добровольно. По секрету, в гробу и белых тапочках видал я эту физкультуру. Но хвала небесам, что длится она, как и все остальные уроки только сорок минут, а не пять часов, иначе бы я помер.

Вообще, это Вселенская несправедливость. Мышцы в моем теле не способны выполнять никакие функции, кроме опорно-двигательных, во мне роста от горшка два вершка (плакать буду от такого сравнения, но что есть, то есть...). Я типичная глиста в скафандре, так почему у меня все в порядке со здоровьем и я не могу получить дурацкое освобождение от физкультуры?! Даже обычного гайморита нет... Вселенная, ты так жестока по отношению к геям! Ненавижу тебя! Давай расстанемся!
Я полутрупом доковылял до своей парты и с облегчением плюхнулся за нее, мгновенно распластавшись по всей столешнице. Мне бы сейчас куда-нибудь на Багамы, полежать у бассейна, попить коктейль, который принес Джордж Клуни...

Прозвенел звонок, под который я совсем не тихо застонал, пытаясь подняться на ноги. Мама, забери меня в детский садик. Я не хочу английский! Я хочу спать после обеда и играть в машинки. А Изольда Филипповна будто прочла мои мысли и дала нам самостоятельную. Теперь уже стонали абсолютно все. Это просто эксплуатация подросткового мозга! Я буду жаловаться! Маме... и дяде Васе. Он тоже терпеть не может английский язык.

Я уставился в свою самостоятельную и честно попытался сложить буквы в слова, но они нагло разбегались по всему листику и приветственно махали мне не понятно откуда взявшимися руками. Тогда я поступил как среднестатистический ученик плюс истинно русский человек. Написал все ответы наобум и благополучно закончил работу за пять минут. Поздравляя себя с успешным окончанием самостоятельной, я вновь использовал парту, как кровать. Ой, мой милый, сладкий сон! Мы так давно не виделись с тобой! Целых два часа! Возьми же скорей меня в свои объятья!

Не успели мы со сном насладиться друг другом, да чего уж там, мы не успели даже легонько прикоснуться друг к другу, как рядом сидящий Паша толкнул меня в локоть, заставляя открыть глаза и приподняться. Я посмотрел на него взглядом, в котором ясно читалось недоброе: «Чего тебе?». Надеюсь, он не собирается у меня спрашивать что-нибудь по самостоятельной. Мои надежды оправдались. Паша ничего не спрашивал, зато протянул на середину парты сложенный вдвое листок. Я тяжко вздохнул, придвигая его к себе и попутно думая: «Что за тайны Мадридского двора? Сказать нельзя?». А затем развернул его и в следующую секунду я с грохотом, переворачивая стул, забыв про усталость, оказался в проходе, налетев на людей, что оказались позади меня, и с ужасом глядел на Пашу, хотя перед глазами все еще стояла одна-единственная аккуратно выведенная строчка с листика: «Я люблю тебя».