Borders

Глава 3

Утро начинается хорошо – отец уехал, оставив на столе немного денег, а значит, следующие несколько дней пройдут куда спокойнее обычного. Скорее всего. Бэкхён не уверен, потому что прежде чем уехать, тот припёр его к стенке, а взбешённое «твой запах становится ярче» до сих пор крутится в голове. Сила запаха – критерий взросления. Бэкхёну не пора взрослеть. Год или два без лишних проблем должны быть ему обеспечены. Поэтому, если отец вдруг не ошибается, то омеге даже думать о причинах боязно. Здесь ведь есть всего два варианта. Может быть сбой в организме, который грозит нехилыми проблемами со здоровьем. И сбой – это просто замечательный вариант, потому что второй – встреча с предназначенным. Здесь всё даже проще, чем со всякими сбоями. Здесь дело в естественном отборе. Альфы же обычно не слишком церемонятся с истинными – смысл расшаркиваться, если итог ясен и неизбежен? Вот только омеги могут быть не согласны. Из-за возраста, или гордости, или банального страха. Все подобные проблемы природа решила легко и просто – течкой, которая следует вслед за встречей и никому не оставляет выбора.

Бэкхён готов молиться, чтобы в его теле просто что-то дало сбой. Чтобы Чанёль не оказался тем самым альфой, под которого он должен лечь без единого возражения. Природа же даёт все права на омегу. И омеге вроде как должно нравиться. Однако Бэкхёну при одних мыслях о чём-то подобном хочется закрыть дверь на все замки, забиться в ближайший угол и сидеть там, пока Чанёль не начнёт наконец обходить его стороной.

Когда омега видит его, прислонившегося к сетке забора, то желание оказаться в том самом углу резко возрастает. Потому что Чанёль Бэкхёна тоже видит. Как и тот факт, что вышел он не из той многоэтажки, на которую показал вчера. Кажется, альфа не особо злится – нет, лёгкая усмешка точно не может значить злость – но омега всё равно застывает в десятке метров от него. Не решаясь подойти ближе.

Альфы сильнее, альфы любят использовать свою силу, альфы делают с омегами всё то, что Бэкхён никогда не хотел бы испытать на собственной шкуре.

Он вспоминает, что в школу можно зайти не только с главного входа, и под насмешливый взгляд Чанёля делает крюк с сотню метров длиной. Плевать на расстояние, плевать на насмешку, главное – чтобы с альфой он не пересёкся до самого конца дня. И Бэкхён старается. Не вылезает из кабинетов, по коридорам двигается чуть ли не перебежками, а промежуток между уроками и хором проводит в библиотеке. Листает первую попавшуюся энциклопедию. Она оказывается исторической, и когда на букве «р» по странице чёрным стелется «резервация», омега захлопывает книгу. О том, как у волков сначала отняли землю, а затем загнали жить на худшие её участки, читать не хочется. Даже если Бэкхён не говорит на родном языке, в жизни не был в резервациях и о «богатой фольклорной культуре» имеет самое смутное представление, чувство солидарности никуда не девается. Всю его расу сживают со свету прямо сейчас. И всем плевать, потому что они ведь «животные», по относительно мягкому выражению Чондэ.