Искусство слышать биение сердца

Глава 23.

Через пару месяцев я кое-как подписал какие-то бумаги для покупки квартиры. Поселили меня далеко от тех страшных событий. Это, вроде бы, хорошо, только ездить на могилу брата было сложно. Тем более, что меня утомляли длительные переезды. А чтобы попасть туда, к границе, нужно было около трёх часов ехать на электричке. Как я уже говорил, меня укачивало в транспорте, причём очень сильно. Однако к электричкам я привык. Мне они вообще нравились.

В моей двухкомнатной квартире было светло и чисто. Я жил на третьем этаже в одной из новостроек в довольно спокойном районе. Да и всего в паре километров была столица, где было, на что посмотреть.

Жил я один. Только Габриэль первое время помогала мне адаптироваться, плюс, я звонил ей по возникающим у меня вопросам. Как только я окончательно освоился и научился читать, я первым делом полез изучать оставленную мне братом записку. Она до сих пор немного им пахла, и почерк был его. Значит, он писал её, будучи где-то там, на фронте.

"Дорогой Мартин,

Я очень надеюсь, что ты никогда не прочтёшь

это послание. Я сожгу его, если всё кончится так, как должно. Много разглагольствовать не буду, потому что времени в обрез - скоро нужно бежать.

В моей зелёной сумке лежит небольшой блокнот. Там записаны адреса нашей школы, бывшей квартиры, кладбища, на котором похоронены мать, отец, сестра, бабушка и Катерина. Там же, уже на другой странице, адреса мест, где похоронены Андреа и Ганс. Что с Михаэлем, я не знаю. О Кристине, увы, тоже ничего не известно.

В той же сумке есть папка, в которой лежат фотографии. Найди две одинаковые - оригинал и копия. На обратной стороне копии есть кое-какое указание. Выполни его, пожалуйста. Раз ты читаешь это письмо, в этом есть смысл. Оригинал не трогай. Ещё там старые фотографии мамы, отца и бабушки. Ну, и наши с тобой кое-где. Я хранил их специально на такой случай. Также на дне сумки лежат несколько портретов, нарисованных мною. Надеюсь, ты оценишь, я старался. Кстати, в блокноте, на последних страницах, зарисовки моих стишков есть, тоже почитай. Где-то недалеко от папки с фотографиями лежит папка с письмом Михаэля, кстати. Я не знаю, зачем его хранил, но хранил. И есть, кстати, запись того репортажа про Кристину... Надеюсь, тебе будет не очень больно это смотреть. Хотя, если не хочешь, лучше не смотри. Ещё где-то валяется конвертик с всякими школьными переписками с уроков. И диск со старыми фотографиями меня и Реа. Они сделаны на старый фотоаппарат, не очень качественные, но ты всё же можешь взглянуть. А, точно, где-то лежат снимки твоих бедных пальцев. Пожалуйста, следи за их состоянием, хорошо? Ты знаешь про мизинец левой руки, он очень проблемный у тебя. И не кури. Умоляю тебя, бросай ты это к чёртовой матери! Да и девушки курящих не любят, учти. Не бери только в расчёт меня с Реа, хорошо? Это очень неудачный пример.

В блокноте, кстати, ещё записан номер Каспера. Если он будет звонить, даже трубку не бери - шли его к чертям, пускай катится. Я не хочу, чтобы этот человек к тебе и на метр подходил, пока меня нет.

Такова, пожалуй, моя воля, так сказать. Извини, что без красивых слов и прочего такого. Времени в обрез, вот уже нужно бежать. Очень надеюсь, что ты никогда даже не коснёшься этого страшного письма. Извини за всё, если что. Ты, верно, расстроен сейчас... Наверное. Но ты взрослый уже, и можешь сам себя опекать, ты справишься, эй.

Я чувствую, что мы с тобой уже на закате этого ужасного мира. Он поменяется и для меня, и для тебя в лучшую сторону, однако по-своему.

Прощаюсь. Надеюсь, надолго.

Всегда лишь твой, Йостен Нильсен.

08.01.20**

06:33"

Таково было содержание первого и последнего письма от Йостена. Он написал его утром, в тот день, когда его смертельно ранили. Я же, последовав каждому указанию брата в письме, перерыл всю зелёную сумку, найдя там, помимо всего, что он описывал, его одеколон, какую-то золотую цепочку, альбом со всякими зарисовками, рубашку, ободок, пакетик солёного арахиса, его старый телефон с наушниками и

сигарету. Я помню, что он отнял её у меня, когда мы ехали в машине. И я не трогал её, просто положив на полку. Найденная мною рубашка пахла братом, точнее, его одеколоном, который я, напомню, также нашёл. Я нажал на него сверху, и тот час в воздухе почувствовался запах брата. Как я и хотел... Только самого Йостена, увы, не было.