Дар и проклятье. Сломанный мир

Поговори со мной. Часть 3

Стискиваю зубы.

— И чего она хотела? — выдавливаю из себя, по-прежнему погруженный в темноту.

— Услышала о тебе и Лили в новостях. Спрашивала, все ли с тобой в порядке.

— О, в ней вдруг проснулся материнский инстинкт? — злобно усмехаюсь я.

— Знаешь, что бы ни происходило в прошлом, ты все равно остаешься ее ребенком. Она переживает за тебя, — Томас снова говорит с присущей ему мягкостью и заботой, но это не помогает добиться должного эффекта.

— Переживает? — возмущенно переспрашиваю я, открывая глаза и впиваясь взглядом в своего опекуна. — Чего же она мне не позвонила, раз так волнуется?

— Алан, не будь подростком, пойми, ей до сих пор тяжело даже просто говорить о тебе, — корит меня мужчина. — Но она все же пытается хоть как-то участвовать в твоей жизни.

— Участвовать? Ха! — не перестаю гнуть свою линию. — Я не видел ее ни разу с того самого дня, даже голоса ни разу не слышал. Так какой реакции ты от меня ждешь? Я должен порадоваться, что родная мать вдруг проявила ко мне интерес?

— Все, о чем я прошу, быть немного мягкосердечней, — поясняет Томас, от чего кровь во мне вскипает лишь больше. — Элоиза на самом деле беспокоится, она любезно пригласила нас всех на чай в родовое поместье Церрада.

Меня охватывает злость. Домой зовет? С чего бы? Восемь лет ей было практически плевать на мое существование, а теперь, видите ли, приспичило попить вместе чая. Она реально думает, что прибегу по первому же зову? Да как бы не так!

— Отказываюсь, — отрезаю я. — Если уж она вздумала наладить отношения, пусть делает это сама, а не через посредников.

— Может быть, тогда ты сам проявишь инициативу и сделаешь первый шаг? Разве тебе самому не хочется восстановить семейные узы? — спокойно спрашивает Томас.

Отвечаю ему не сразу. Поначалу мне и в самом деле было тяжело принять, что мама в прямом смысле отреклась от меня и не желала иметь со мной ничего общего. Долгое время я надеялся на ее прощение и ждал, что все наладится. Однако ничего не менялось, а тот период, когда я так отчаянно нуждался в ней, уже прошел. Из самого важного человека в моей жизни Элоиза Церрада давно превратилась в обычную чужую женщину.

— Не вижу причин, что-то менять. Это все, что ты хотел обсудить со мной? — я говорю куда более спокойно, чем раньше, но мне не терпится поскорее закончить бесполезный разговор о матери.