Сожрите Наши Души

XXI. Я уж подумал, что Вы человечны

Фабиан приступил к эскизу как только узнал, что Хилера Дэнзеля назначили временным главой Имперского Совета. Попытки отыскать в себе хоть каплю радости обернулись яростью и негодованием; Фабиан метался по комнате, лихорадочно перебирая в памяти имена знакомых, с кем можно было бы разделить горестную весть, но быстро обнаружил, что податься ему некуда. Он с жаром убеждал себя в ненужности и бессмысленности карьерного роста, в чувстве безразличия к посту, некогда занимаемому его отцом, в оправданности принесенных жертв и, в конечном итоге, в том, что Хилер, как ни погляди, его друг, а значит его успех - их общий. Вот только их интересы перестали пересекаться ровно в тот момент, когда Август Д'артагнан принял решение о назначении. Тогда-то жизнь прояснилась окончательно. Хилер, извечно главенствующий, в одну секунду вознесся до небывалых высот, а Фабиан, ранее негласно ходивший "под" ним, официально занял "почётное" место его секретаря.

Унизительно.

Он закрепил бумагу на мольберте, в пару ловких движений мягким карандашом нанёс еле заметный контур предстоящего портрета. Затем принялся вырисовывать углем детали, предварительно смочив лист водой; засучив рукава, кистью левой руки растушевывал наиболее тёмные из штрихов, углубляя и смягчая цвет. И вот сквозь помесь оттенков проступил Хилер, взирающий с листа туманно-серыми острыми глазами, словно бы чрез пелену видений, при том без тени потерянности и мечтательности. Скорее, наоборот, сосредоточенный и собранный до мельчайшей задней мысли. Фабиан окинул изучающим взглядом портрет, потянулся к банке с тушью, в задумчивости зажал кисть в зубах.

Внезапно раздался стук в дверь. От неожиданности Тайфер выронил кисть, застыл, настороженно прислушиваясь к малейшему шороху.

- Я же говорю Вам: наш господин сегодня сам не свой! - Звучал встревоженный голос горничной, которая, судя по глухому удару в дверь, преградила путь собой, мешая кому-то пройти. - Он никого не принимает! Подите прочь! Ему сейчас не до дружеских бесед. Оставьте его, ради всего святого!

Ручка задергалась с большей силой, после чего дверь была нагло распахнута, а на пороге возник Хилер собственной персоной.

- А вот и он! В полном здравии! - он вальяжным шагом двинулся к Фабиану, блестя свежей укладкой и новым фраком. - Говорят, кощунство - мешать художнику творить, - произнёс он, окидывая взглядом полотно, - но ты ведь найдёшь для меня минутку?! Я с важным делом... Неужто пишешь мой портрет?! - он малость опешил, неловко усмехаясь.