Боже, храни Короля

V

.
SΛUDΛDƩ - r i t u a l
.
.

      Круглая серебряная луна застряла ровно посередине бескрайнего чёрного неба, по которому медленно плывут почти прозрачные пушистые облака. Пустой взгляд неловко падает на спокойную гладь мрачной бездны глубокого озера, скользит по многочисленным муравьиным дорожкам вокруг. Изредка мелькают чёрные силуэты неспящих разведчиков в масках, которые даже ночью стоят на страже погружённого в полный мрак замка. Иногда можно увидеть тонкие огонёчки, похожие на диковинных светлячков, но они тут же пропадают, растворяясь блёклой струйкой дыма. Вдалеке кто-то жжёт костёр, чёрные клубы которого поднимаются вверх, прямо к умиротворённому небу.

      Задумчивый взор внезапно останавливается, заметив в окне непонятное шевеление. Чимин на миг пугается, а после шумно выдыхает, опустив плечи и осознав, что испугался собственного отражения. Ускоренное сердцебиение ещё пару секунд больно стучит эхом в голове; он потирает слезящиеся глаза кулаками, свесив ноги с подоконника, оглядывается по сторонам, окинув обеспокоенным взглядом пустую, погружённую во мрак комнату. Ему кажется, будто кто-то находится здесь, в его спальне, в самом чёрном углу и жадно смотрит на него из темноты. Чимин щурится, на мгновение перестав дышать, закрывает глаза и прислушивается.

      Ничего.
      Шум в коридоре мешает.

      Раздражённо выдохнув, Чимин слезает с подоконника, садится на скрипучий табурет перед большим зеркалом и с грохотом раскрывает один из ящиков тумбочки. Бережно достаёт мешочек, выуживает оттуда маленький розовый камень на чёрной верёвке и кладёт тот перед собой, на грубую перчатку Чонгука. Юнги сказал, что это всё, что от него осталось. Пак долго глядит на вещи, затем — на своё отражение в зеркале; шумно сглатывает, когда внутри просыпается необъяснимое чувство. То самое, которое его мать называла проказой, а отец — выдуманной от скуки дурью.

      Розовый кварц возвышается над перчаткой, медленно раскачиваясь из стороны в сторону. Чимин закрывает глаза, спокойно выдыхая и расслабляя всё тело, задерживает руку над столом, пытаясь очистить голову от ненужных глупых мыслей. Об рёбра гулко стучится беспокойное сердце, окаймлённое тревогой, погружённое в неясную дымку из предчувствий и сомнений. Тут же ушей настигает дикий глухой хохот из-за двери, но вдруг прерывается строгим голосом матери, гремящим уже в черепной коробке: перестань придаваться греху, Пак Чимин, иначе снова придётся хорошенько отмыть тебя. Мотает головой.