Поддельная девушка звезды

7

ОНА

Вечером в пятницу, через сорок восемь часов после моей поездки к УУ, мы с ним «расстаемся». В тот день, перед тем как я уехала, он поцеловал меня, сказал, что любит, и пообещал прислать ролик как можно скорее. Я, конечно, чувствую себя довольно неловко от необходимости  рекламировать его дурацкий канал Джину, но опасаюсь, что, если откажусь, он рассердится на меня за эту историю с Чонгуком и расстанется со мной по-настоящему. А мне сейчас очень нужна его поддержка.
На «Фейсбуке» мы оба бываем не очень часто, так что информация о нашем «разрыве» передается вот каким образом.
УУ убирает ссылки на меня из «Твиттера» и «Инстаграма». Раньше там было написано: «Безумно влюблен в @Lisa_Manoban». Теперь там пусто.
Я пишу короткое, полное грусти сообщение:
Лалиса Манобан @Lisa_Manoban
расставаться – ОТСТОЙ #расставание #оченьгрустно
Через несколько минут директ «Твиттера» и «Инстаграма» взрывается сообщениями от друзей. Я сижу на кровати, на коленях у меня ведерко мороженого с шоколадной крошкой, ложка торчит изо рта, и я очень стараюсь заплакать, глядя на экран ноутбука.
@MandiHunt343 ОМГ, УУ! Что случилось с твоим аккаунтом? Вы что, расстались с Лисой?
@CarrieCarebearDawes ВЫ С Лисой РАССТАЛИСЬ?!
@KikiSimpson боже мой Манобан. когда это произошло?
@Tracyloves1D Если этот подлец УУ тебе изменил, я ему врежу!
Кэрри, Кики и Трейси – мои школьные подруги. Ближе всего мы общаемся с Кэрри, так что я пишу ей, что мы действительно расстались. Она немедленно отвечает и предлагает прийти меня поддержать с мороженым. Я говорю, что с этой стороны уже все схвачено, и мы договариваемся встретиться в воскресенье и пообедать вместе.
Поскольку пиарщица Чона велела мне отвечать на все твиты, связанные с разрывом, я заставляю себя написать Кики и Трейси тоже, но не рассказываю никаких подробностей. УУ настаивал,  что не хочет выглядеть 1) как слабак и 2) как мерзавец. Таким образом, получилось, что разрыв был его идеей, но я не должна намекать, что он как-то провинился.
Официальная версия – что он меня бросил, потому что теперь учится в университете и не хочет продолжать отношения. Я специально говорю Трейси, что он мне не изменял. Потом засовываю еще одну ложку божественной шоколадной субстанции в рот и стараюсь не заплакать.
Конечно, я помню, что расставание ненастоящее, но от этого не легче. Мне очень хочется написать УУ. Нет, хочется ему позвонить, услышать его голос, чтобы он сказал, что все эти сообщения написали люди, которые не знают, что мы притворяемся, и искренне за нас переживают.
Но нельзя. Дженни запретила нам общаться как минимум неделю – «чтобы дать новостям о разрыве время распространиться». Она утверждает, что пристально за нами следит. Понятия не что это могло бы означать, но, честно говоря, я немного побаиваюсь ее и Джина, так что не звоню УУ, хотя умираю от тоски. — Лис? – Рози  стучится в дверь.
— Да? – говорю я дрожащим голосом. Ненастоящее расставание ощущается вполне как настоящее.
— Можно войти?
— Конечно, заходи.
Рози входит, бросает взгляд на ведерко с мороженым, на мое жалкое выражение лица, садится рядом со мной на кровать, смотрит на экран своими темными глазами, и на ее лице появляется выражение сочувствия.
— Мне ужасно жаль. Я вижу, как тебе тяжело, – говорит она и прикусывает губу. – Знаешь, еще не поздно отказаться.
— Уже поздно, – говорю я. Мне очень хочется получить эти деньги. – Но год пролетит быстро, верно?
Розэ кивает.
Я съедаю еще ложку мороженого.
— Знаешь, что самое ужасное? Ну ладно, второе по степени ужасности, потому что самое ужасное – это то, что мне нельзя разговаривать с УУ. Но Чон Чонгук такой противный! Он даже руку не захотел мне пожать при знакомстве. Как, интересно, он собирается себя заставить прилюдно ко мне прикоснуться?
— Но зато он заметил, что ты проголодалась, и велел принести тебе еды, а это уже кое-что. К тому же на него, по крайней мере, приятно смотреть, – замечает Розэ.
Ну да, хоть что-то.
Розэ соскальзывает с кровати.
— Мы с близнецами вечером идем в кино. Хочешь с нами?
Я мотаю головой:
— Не-а. Буду сидеть дома и предаваться скорби. Собираюсь потолстеть от мороженого килограмма на три.
— Не толстей сильно, – смеётся она. – А то Чон Чонгук еще передумает с тобой встречаться.
На самом деле, это было бы не так уж плохо. Я задумываюсь, не принести ли второе ведерко.
Рози наклоняется и целует меня в щеку.
— Ты молодец. Серьезно. Даже не представляешь, насколько это важно для всех нас.
На самом деле – представляю. Но я ведь не обязана притворяться, что мне это нравится. Я уже очень соскучилась по УУ, хотя в последний раз говорила с ним всего два дня назад.
Когда Рози уходит, я полностью отдаюсь терапии мороженым. Поедаю его медленно – настолько медленно, что к тому моменту, когда добираюсь до дна, оно превращается в полужидкую массу. Я мешаю ее ложкой, в сотый раз размышляя о предстоящей мистификации.
Может быть, Розэ вообще попросила меня об этом потому, что в глубине души знала, что я не готова выходить в реальный мир? Что у меня нет никаких планов на жизнь? Что, в отличие от всех своих одноклассников, я совершенно не представляю, чем заниматься в будущем, и поэтому роль в «реалити-шоу» со случайным медиакрасавчиком будет отличной заменой моему бесцветному существованию?
Растаявшее мороженое не знает ответов на все эти вопросы. Я вздыхаю, закрываю вкладки в браузере и открываю папку с музыкой. Я могу продолжать ныть – а могу и заняться тем, ради чего все это задумано, раз уж все равно на это согласилась. Думаю, второе намного разумнее, так что я пролистываю альбомы, пока не нахожу тот, который нужен, включаю первый трек и ставлю ноутбук на кровати рядом с собой.
Я роюсь в нижнем ящике стола в поисках блокнота и карандашей, и тут из колонок выплывают первые звуки одного из самых популярных синглов Чон Чонгука – Hold On. И я, как по волшебству, переношусь в тот год, когда только пошла в старшую школу и просто сходила с ума от этого альбома. Но парадоксальным образом он напоминает мне не об Чоне, а об УУ.
Когда диск вышел, мы с ним как раз начали встречаться. Он всегда смеялся надо мной из-за того, что мне нравится этот альбом, но однажды я поймала его за тем, как он напевает одну из песен, и заставила признаться, что ему он на самом деле тоже нравится. И потом нарисовала на своих кедах две сцепленные руки в память об этом моменте.
Я нахожу блокнот и набор карандашей, но пока не начинаю рисовать. Сперва снова захожу в интернет и ищу фотографии Чонгука – я не уверена, что смогу нарисовать его по памяти.
Ладно, придется это признать. Он действительно очень красив. Прямо-таки до безумия. Эти спутанные светлые волосы, пронзительные зелёные глаза, сильная мускулистая фигура, всегда затянутая в рваные джинсы и узкие футболки. О господи.
Я листаю картинку за картинкой. Фотографии с концертов. Снимки, сделанные папарацци в разных районах Лос-Анджелеса. Совместные фотографии с матерью на премьерах ее фильмов. Кадры со съёмок фильмов с участием его отца.
Насколько я могу судить, Чон Чонгук живет на другой планете. Он – знаменитость с большой буквы «З». Единственный ребенок Катрины и Дастина Чон, звездной четы Голливуда – ну, по крайней мере до развода. Он выигрывал «Грэмми» и призы зрительских симпатий, а слава пришла к нему в четырнадцать, когда он выступил на вручении детской кинопремии Nickelodeon. Его фотографии появлялись на обложках миллиарда журналов – на одну из них из невероятно сексуальной фотосессии для Vogue я сейчас и смотрю.
Я выбираю фотографию из этого сета – ту, где он просто сидит на черном фоне и смотрит в камеру. Взгляд его настолько напряженный, что по моему позвоночнику в буквальном смысле пробегают мурашки.
Слушая красивый хриплый голос, звучащий для меня и в моей спальне, я начинаю рисовать.