Поддельная девушка звезды

29

Внимание‼️ Данная глава содержит интимный контент.

ОНА
5 ПРИЧИН, ПОЧЕМУ СКОРО ВЫЙДЕТ НОВЫЙ АЛЬБОМ ЧОН ЧОНГУКА! Жми!

5. После выхода предыдущего альбома прошло два года. Фанаты ждут не дождутся, когда музыкант выпустит что-нибудь новенькое, а Чон Чонгук всегда с уважением относился к своим фанатам.
4. Чон Чонгук был несколько раз замечен разговаривающим с известным продюсером Кингом, а вчера фанаты видели, как они вместе заходили в прославленную студию «Холлоу Оук». Вот фотография, которую наблюдательные поклонники опубликовали в инстаграм-аккаунте @FordNews.
3. Кроме того, два года прошло с момента разрыва артиста с Момо. Новая девушка - новая музыка, так ведь?
2. Он взрослеет. Чонгуку скоро исполняется двадцать, и подростковые годы остаются позади. Он наверняка захочет показать нам, что его музыка взрослеет вместе с ним.
1. Выпускать альбомы сейчас модно. Бейонсе! Канье! Фрэнк Оушен! Новый альбом безо всякой медийной подготовки - это сильный ход, который вполне соответствует новому, зрелому Чон Чонгуку.

Я веду себя как маленькая девочка. Ну кто, скажите на милость, запирается в туалете, потому что боится разговаривать с другим человеком? Я, Лалиса Манобан, вот кто. Девушка без мозгов, которая все портит и целуется с двумя разными парнями с разницей в один день.
Господи, когда это моя личная жизнь стала такой бурной?
Но... только с одним из этих парней мне было хорошо. Только один заставил мое сердце биться быстрее, а ноги - дрожать.

Окли.

Поцелуй с Люком изначально был ошибкой. На самом деле, я еще в момент знакомства поняла, что он себе на уме, но вчера забыла об этом, потому что выпила лишнего. Он начал заигрывать, говорить мне, какая я классная, и когда решил меня поцеловать, я его не остановила, потому что думала, что мне будет приятно.
Но нет. Целоваться приятно, только если тебе нравится тот, с кем ты целуешься. Когда губы Люка коснулись меня, я ничего не почувствовала. С Чоном было совсем по-другому, все мое тело трепетало от возбуждения... и это меня страшно пугает.
Я закрываю лицо ладонями и в отчаянии рычу, надеясь, что льющаяся вода приглушает звуки. Никогда в жизни я не была так растеряна. Такое чувство, что я вообще не могу сосредоточиться ни на одной мысли - в голове их целая куча, и все они о Чоне. О нашем потрясающем поцелуе. О том, что я специально не стала учиться, чтобы пойти работать, но в итоге нашла работу, которая оставляет мне слишком много свободного времени, и поэтому начинаю думать о вещах, о которых думать не хочу.
Такое чувство, что сейчас решения за меня принимают другие люди. УУ меня бросил. Дженни говорит, что я должна делать. Чонгук решил, что будет целоваться со мной до потери пульса - так, чтобы я испытывала разные необычные вещи.
Я поднимаю голову, и взгляд падает на кеды. При виде рисунков на них я выхожу из себя. Раньше я обожала эти кеды, но сейчас это выглядит так нелепо! Каракули глупой маленькой девочки, которая думала, что парень будет любить ее вечно.
Я медленно наклоняюсь, снимаю кеды и несу их к урне возле двери. На мгновение останавливаюсь, но затем решительно засовываю их туда.
Я думала, Чонгук в коридоре, но его там нет. Сквозь стеклянное окно вижу, что он вернулся в студию. Они с Кингом о чем-то оживленно спорят, и Чон то и дело подбрасывает ручку.
Подхожу к двери, краснея все сильнее и сильнее. На ногах у меня только короткие черные носки. Очень надеюсь, что Кинг не будет вспоминать о том, как мы целовались у него на глазах. И что Чонгук тоже не будет об этом вспоминать - по крайней мере, в присутствии Кинга.
- Привет, - говорит Чон веселым, но в то же время слегка настороженным тоном, как будто не знает, чего от меня ожидать.
- Как идут дела? - спрашиваю я, стараясь вести себя как ни в чем не бывало. Сажусь с ногами на диван у стены, обнимая колени.
- Отлично!
Мы смотрим друг другу в глаза, и я вижу его непонимание, но он ни о чем не спрашивает.
Зато спрашивает Кинг:
- А где твоя обувь?
- Я ее... потеряла, - мычу я.
Они удивленно смотрят друг на друга, и Чон иронично приподнимает бровь.
- Ну ладно, - говорит Кинг. - Вы не могли бы нам помочь, мисс Манобан? Чонгук хочет сделать припев медленнее, а я пытаюсь ему объяснить, что это звучит избито, но он меня не слушает. Может быть, ты меня поддержишь?
Чон закатывает глаза:
- Она не будет тебя поддерживать, потому что ты неправ. Лис, послушай и скажи мне, что ты согласна.
Чон берет гитару, и его хриплый голос наполняет студию. Он поет, и время словно останавливается. Кажется, что погружаешься в его мир, и я чувствую, как все тревоги начинают отступать - так действует его музыка.
Слова более резкие, чем я думала, но когда начинается припев, настроение меняется и текст становится печальным. Я понимаю, почему ему хочется сделать эту часть медленнее - она вообще как будто из другой песни.
- Ну что? - нетерпеливо спрашивает Кинг, когда Чон умолкает, и оба смотрят на меня выжидающе.
Я неловко улыбаюсь.
- Э-э-э... честно говоря, я ни с кем из вас не согласна. По-моему, этот припев вообще не подходит, ни быстрый, ни медленный. Текст в этой части будто вырван из другой песни. Иногда это даже хорошо, но здесь звучит... неуместно. - Я смотрю вниз, на свои руки, чтобы не видеть ничьих яростных взглядов.
- Хм... понимаю, о чем ты, - задумчиво говорит Кинг, выхватывает у Чонгука ручку и начинает что-то набрасывать в блокноте. - А что, если передвинуть вот эти строчки сюда?
Чон наклоняется над ним, и они снова начинают жарко обсуждать песню. Я сворачиваюсь клубочком на диване, слушая их негромкие голоса. Судя по всему, я незаметно для себя засыпаю и открываю глаза только тогда, когда моей щеки касается теплая рука. Кинга нет, и в студии только я и Чон.
Он сидит на краешке дивана, поглаживая меня по щеке, и нежно смотрит своими восхитительными зелеными глазами.
- Ты заснула, - говорит он.
Я сажусь и зеваю:
- Ой. Прости. Это из-за похмелья, а не от твоей музыки, честное слово.
Он хохочет, но потом снова становится серьезным:
- Куда делись кеды?
- Я их выбросила, - сообщаю я.
- У тебя были на это какие-то причины?
- Они напоминают мне о прошлом.
Ок медленно кивает:
- Понятно. Можно, я куплю тебе новые?
- Нет. - Я мотаю головой. - Я сама куплю и разрисую. Будет новая история взамен той, что закончилась.
Он садится на стул и берет ручку:
- Надеюсь, там найдется местечко для парочки деревьев.
- Деревьев? - Я ничего не понимаю.
- Ну да... например, дубов [18].
На моем лице сама собой появляется улыбка:
- Ну да. Пожалуй.
______
Потом мы едем к нему. И не потому, что так захотела Дженни, - просто мы оба, не сговариваясь, понимаем, что именно этого нам хочется. Заказываем пиццу и едим ее, развалившись в шезлонгах перед огромным бассейном. К тому моменту, как мы заканчиваем, солнце уже уходит за горизонт, но это не останавливает Чона- он заскакивает в домик возле бассейна и переодевается в плавки.
Когда он выходит, у меня перехватывает дыхание. Я впервые вижу его без футболки. Ну, по крайней мере, в реальной жизни. Конечно, я видела его тело на фотографиях - но в реальности это выглядит намного... привлекательнее. И татуировки смотрятся просто невероятно. На одной руке крест, под которым написано имя его матери, а на другой - вереница нот и, похоже, гитарный гриф. Между лопатками тоже тату - несколько строчек с датами и названиями. Я сдалась и недавно снова погуглила информацию о нем, чтобы узнать значение татуировки на спине. Оказалось, что это даты и названия городов, где прошли его самые удачные концерты.
Иногда я забываю, что ему всего девятнадцать лет. Он такой высокий, мускулистый и уверенный, что кажется старше. Вообще-то со временем он все больше и больше напоминает своего отца, но я держу это наблюдение при себе - вряд ли Чону оно понравится. Он почти никогда не упоминает о нем, и очевидно, что они в ссоре.
- Опять пожираешь меня глазами? - смеется Чонгук. - Осторожнее, а то у меня разовьются комплексы!
- У тебя уже есть комплекс. Называется нарциссизм.
- Ха! - Он подходит ко мне и слегка дергает за косу. - Может, если ты перестанешь постоянно на меня таращиться, мое эго наконец станет нормального размера.
- Как будто у тебя хоть что-то может быть нормального размера, - огрызаюсь я, но тут же краснею, потому что это звучит очень двусмысленно, а я имела в виду совершенно иное.
Он игриво двигает бровями:
- Ты видела фотосессию в Vogue, да?
Я краснею еще сильнее:
- Заткнись и прыгай уже в воду.
- А ты не будешь? - расстроенно спрашивает Чон. Он сказал, что в домике есть запасные купальники, но проблема не в этом. Я просто не в настроении купаться.
- Не хочется, - извиняющимся тоном говорю я. - Серьезно. До сих пор не отошла с похмелья.
- Понял. В следующий раз, когда Лиса придет на вечеринку, шкафчики с алкоголем закрываем на ключ.
- Ой, было бы здорово! - совершенно искренне говорю я.
Чон хмыкает, бросает полотенце на шезлонг и идет на край трамплина. Даже не попробовав температуру воды, он сразу ныряет и плывет на другой конец бассейна. Затем его светлая голова показывается из-под воды, и он на спине лениво плывет обратно, а я разглядываю точеные линии его тела.
Потом откидываюсь на шезлонг и смотрю в сумеречное небо, размышляя о резких переменах в моей жизни. Два месяца назад я не могла даже мечтать о том, что буду лежать на шезлонге во дворе дома Чон Чонгука, а он сам, популярный музыкант, в которого когда-то я была влюблена, будет нарезать круги в бассейне.
Впрочем, не могу сказать, что жизнь Чона совершенно нормальна. Телохранители, деньги, поклонницы, этот дом на пляже, огромный бассейн с кристально чистой голубой водой, его друзья... Хотя для такого известного человека у него не так уж и много друзей. По крайней мере, настоящих.
- Ты так громко думаешь, что я прямо слышу, как у тебя в голове крутятся шестеренки. Что тебя беспокоит?
Я целую минуту просто смотрю на него. На его ресницах повисли капли воды, которые в закатном свете сверкают, как драгоценные камни.
- Не знаю. Просто... - Я теряюсь.
Он выбирается из бассейна и, весь мокрый, садится рядом со мной. Я бросаю ему полотенце, чтобы он прикрылся - его идеальная фигура слишком отвлекает.
Но он вытирает им волосы, небрежно проводит по груди и затем бросает куда-то себе за спину.
- Ну давай, - упрашивает он. - Расскажи, что тебя беспокоит.
- Ты об этом тоже напишешь песню? - спрашиваю я, начиная подозревать, что вся его музыка о нем самом, своего рода исповедь. Это невероятная, захватывающая дух смелость.
- Может быть, - он склоняет голову набок, - но в том-то и состоит риск отношений с музыкантами.
Хм. Так я об этом не думала. Но я почему-то ему доверяю. Не хочется думать, что он может написать песню, которая бы меня задела или унизила.
Я смотрю на небо.
- Летом два года назад не стало моих родителей, - тихо говорю я. - Папа повел маму в ресторан. Они возвращались из «Чизкейк Фэктори» - это было ее любимое место. Она обожала их мясной рулет. - Я качаю головой, вспомнив об этом. - Но что-то случилось, и отец потерял управление. Они врезались в бетонное ограждение и погибли на месте. - Меня снова охватывает грусть, и я останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. - Я не собиралась заканчивать школу экстерном, но отец хотел, чтобы я так сделала. Он говорил, что если я закончу школу раньше, то у меня будет целый свободный год перед университетом и я могла бы путешествовать налегке по Европе, познавать жизнь.
- И что, ты поехала?
- Нет. В итоге я действительно закончила школу экстерном, но только для того, чтобы помогать Рози. И потом... после их смерти я уже не хотела ехать в Европу. Мне было... - Я умолкаю.
- Что?
Я вздыхаю:
- Страшно. Мне кажется, я вообще боюсь жизни. Поэтому я так долго встречалась с УУ - хотя, наверное, мы уже очень давно друг друга не любили. Поэтому согласилась на подставную историю с тобой. Я хорошо умею делать вид - а вот с реальностью у меня проблемы. Все вокруг знают, чего хотят от жизни. Керри собирается поступать в Беркли, чтобы стать юристом, как ее мама. Джастин хочет учиться в Калифорнийском университете на финансиста. Кики будет косметологом. Поэтому я всем говорю, что хочу стать учительницей, как мама и папа, а раз уж УУ поступил в университет Южной Калифорнии, я подумала, что тоже могу там учиться.
- Непохоже, чтобы что-то из этого тебя увлекало.
- Мои родители жили сегодняшним днем. Но я хотела придумать долгосрочный план на будущее. Ты говорил, что я не должна останавливаться. Что должна делать что хочу. Но я не знаю, чего хочу. Я знаю только то, чего не хочу.
- Стартовая точка ничуть не хуже других.
- Разве? - Я смотрю ему в глаза. Он протягивает руку, преодолевая расстояние между шезлонгами, и проводит большим пальцем по моей мокрой щеке.
- Конечно. - Его ладонь нежно касается моей щеки. - Конечно.
Из моих глаз выкатываются слезы. Я наблюдаю, как они падают ему в ладонь, а потом соленая влага катится по его запястью и предплечью. Но это его не пугает. Он подвигается ко мне поближе - железные ножки его шезлонга скребут по настилу.
- Когда ты решил, что хочешь стать музыкантом?
- В четыре. Или, может быть, в пять? Иногда мне кажется, что я с рождения это знал. Родители боялись, что я захочу пойти по их стопам, но я с детства любил музыку и рассказывал истории с помощью песен. Мне нравилось, как мой голос взлетает и формирует мелодию. Я всегда хотел заниматься только этим.
- В Лос-Анджелесе полно людей с призванием, - я поднимаю руку и касаюсь его ладони. - Все приезжают сюда за своими мечтами. Мне не нужны чужие мечты. Но хорошо бы иметь хоть какую-то.
- Может, она у тебя уже есть, просто ты ее боишься.
- Может быть.
Я смотрю вниз, на свои руки и размышляю о вещах, которые меня трогают: семья, кулинария, рисование. Можно ли этим зарабатывать? Может быть, в этом и есть мое будущее?
Чон протягивает руки, поднимает меня с моего шезлонга и пересаживает на свой.
- Если бы у тебя было сколько угодно денег, что бы ты делала?
- Путешествовала бы. Изучала мир, - тут же вырывается у меня.
- Значит, это тебе и нужно.
- УУ считал, что это чушь.
Чонгук ворчит, и я чувствую, как от этого вибрирует его грудь.
- Ты прекрасно знаешь, какого я мнения об УУ. Тебе без него гораздо лучше. Хорошо, что ты его бросила.
Чон сердится, и в его голосе звучит ревность. И это совершенно восхитительно.
- Хм, это он меня бросил вообще-то.
- Просто он предчувствовал, что будет потом.
- И что же? - Я наклоняюсь и смотрю на него, ожидая, что сейчас он может отпустить какую-нибудь дурацкую шуточку в духе «а потом буду я».
- Он знал, что ты просто тянешь время и когда-нибудь поймешь, что достойна большего. - Он пожимает плечами. - Кроме того, возможно, у него просто маленький член и он пытался это компенсировать.
Я закатываю глаза. Почему парни вечно этим меряются?
- Ну откуда мне знать?!
Чонгук хмурится:
- Вы что, никогда... - Он делает несколько движений кулаком.
- Что это значит? - хохочу я. - Ты про секс? Нет, мы с ним не занимались сексом.
Чон округляет глаза:
- И ты даже ни разу не трогала содержимое его штанов?
- Чон Чонгук, ты что, хочешь знать в подробностях, чем я занималась с УУ?
Он на полном серьезе начинает это обдумывать. Я пихаю его в плечо.
- Но подожди, если ты никогда его там не ласкала... значит ли это, что он тебя тоже? - На этот раз он, похоже, действительно шокирован.
- Слушай, давай сменим тему.
Температура воды, думаю, всего градусов пятнадцать, но с каждой секундой бассейн начинает казаться все более заманчивой перспективой. Может, если я туда прыгну, этот ужасный разговор наконец закончится?
- Нет, давай не будем. - Он садится и поднимает меня тоже. - А разве он никогда...
Я зажимаю ему рот рукой:
- Господи, ты не мог бы заткнуться? Ну пожалуйста!
Он на мгновение задумывается, затем кивает, но как только я убираю руку, продолжает:
- Ну что за самовлюбленный дурак! И при этом у него еще совести хватало тебя уговаривать.
- Мне даже не верится, что мы все еще говорим об этом. - Я закрываю лицо руками.
- А ты сама когда-нибудь ласкала себя?
Черт побери, почему землетрясение не случается, когда оно так нужно?
- Ну... предположим. Это приятно. Иногда даже очень.
- До мурашек?
Я вздыхаю. Если я не скажу ему хоть что-нибудь, он не отстанет.
- Нет, не до мурашек. Но приятно.
- Пойдем. - Он вдруг встает и протягивает мне руку.
- Куда?
- В дом. Сомневаюсь, что ты позволишь мне приставать к тебе на улице.
Я поднимаю бровьи:
- Думаешь, тебе что-нибудь светит?
- Не мне. - Его глаза темнеют. - Пойдем.
Я поднимаюсь и даю ему руку. Не вполне понимаю, чем все кончится, но раньше он никогда не заговаривал со мной о сексе и ничего от меня не требовал. Так что я иду за ним через гостиную и коридор в ту комнату, где стоит вся техника. Он приглушает свет, включает кино и усаживает меня на диван.
Затем приподнимает мой подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза:
- Ты мне доверяешь?
- Да... а что? - с тревогой говорю я.
Но он не отвечает, а кладет ладони мне на лицо, и мозоли, которые появились у него за долгие годы занятий музыкой, слегка царапают мне кожу. Он целует меня - нежно, осторожно, нетребовательно, и неловкость от разговора уходит. Затем он отстраняется:
- Ты очень красивая. Каждый новый день, который я провожу с тобой, лучше и ярче предыдущего. И если мы когда-нибудь решим заняться сексом, то только потому, что ты сама захочешь, а не потому что я так решу, и не для того, чтобы меня удержать. - Он проводит большим пальцем по моим губам, и я вздрагиваю, словно меня ударило током. - Но и помимо этого есть множество других способов доставить тебе удовольствие.
По моей коже бегут мурашки.
- А... а как же ты?
- У меня есть две руки, - он подмигивает, - и отличное воображение! Так что я, конечно, могу включить кино и притвориться, что смотрю его, но на самом деле мне просто хочется целовать тебя до потери сознания.
- Ты хочешь со мной целоваться, даже несмотря на то что я целовалась с Люком?
Я чувствую себя виноватой и опускаю глаза, но он опять гладит мою щеку.
- Ты на меня больше не злишься?
- Ты разве собираешься еще с ним целоваться?
- Господи, нет, конечно!
- Тогда не злюсь, - он лукаво ухмыляется, - и по-прежнему хочу тебя зацеловать.
- И все? - Я не против, но выражение его лица говорит о том, что хочет он не только этого.
- А я и не говорил, что буду целовать тебя только в губы, - отвечает он.
Я моментально вспыхиваю.
- И ты... не будешь ничего просить взамен?
Я всегда знала, что, если позволю УУ прикоснуться ко мне в некоторых местах, он потребует, чтобы я отплатила ему тем же, а мне... просто не хотелось даже думать об этом. Хотя я чувствовала возбуждение. Моя грудь напрягалась, одежда начинала казаться слишком тесной... Но что-то всегда останавливало.
Чон на мгновение прикрывает глаза:
- Ты ведь не позволишь мне поехать в университет Южной Калифорнии и хорошенько вмазать УУ, да?
Он, похоже, даже без слов понимает, в чем дело.
- Давай никогда больше о нем не говорить, - тихо прошу я.
- Хорошо. - Он ложится на диван и приглашающе похлопывает по своей груди: - Иди ко мне. Ты главная. Делай что хочешь.
Я наклоняюсь над ним:
- А может, я хочу, чтобы ты смотрел кино. А потом притворился, что засыпаешь, и обнял бы меня.
Он резким движением кладет меня поверх себя:
- Ой, кажется, кто-то споткнулся и упал.
- Не одно и то же, - возмущаюсь я.
- Ну почти. - И он целует меня в губы, так что я не успеваю возразить.
Его язык проскальзывает мне в рот и касается моего. Одна рука у меня в волосах, а другая забирается под футболку.
Я сижу на нем, мои бедра касаются его живота. Я чувствую его твердость и начинаю медленно двигаться, и он в ответ обнимает меня еще крепче. Мы целуемся, он стонет, и эти гортанные глубокие звуки просто сводят меня с ума.
Чон Чонгук хочет меня, Лалису Манобан. Он прижимается ко мне. Стонет, когда я трусь о него бедрами. Я делаю это снова и чувствую, как он едва заметно улыбается:
-Лис, ты меня заводишь. Страсть как заводишь.
От этих слов по телу бегут мурашки. Его пальцы, словно танцуя, опускаются ниже, к задним карманам моих джинсов. И вдруг меня охватывает любопытство. Что он может сделать и что я почувствую?
Кэрри и Кики рассказывали мне об этом. Им обеим нравится секс. И вот Чонгук, который готов - более чем готов! - посвятить меня во все, что я упустила. И ничего не хочет взамен.
Опускаю руку и случайно касаюсь ладонью его члена. Он слегка вздрагивает, но не двигается с места: я главная. Я слегка отстраняюсь, но только для того, чтобы расстегнуть пуговицу на своих джинсах. Его рука мгновенно тянется к молнии.
- Можно? - хрипло произносит он.
- Да, - мой голос тоже мне не повинуется.
Он расстегивает молнию и накрывает меня ладонью, не снимая белья. Медленно описывает пальцами широкий круг, и меня захватывает волна ощущений - словно у меня между ног сотни нервных окончаний.
Я касаюсь дрожащей рукой его головы. Он целует меня в шею и касается губами моего уха. Пальцы на ногах поджимаются, и мое дыхание становится резким и прерывистым.
- Я с тобой, солнце, - шепчет Чон, касаясь губами моей шеи. - Я с тобой.
Он продолжает ласкать меня, кажется, что проходит несколько часов - и одновременно всего пара мгновений, - когда наконец у меня перед глазами начинают сверкать искры и все мое тело напрягается так, как будто я электрический провод и сквозь меня бежит ток. Я кричу и задыхаюсь, а затем падаю ему на грудь. Мое сердце дико колотится, и его сердце тоже.
- Боже, это было потрясающе, - еле выдавливаю из себя я. Его рука все еще лежит на том же месте, а я вся дрожу, словно листочек, который вот-вот распустится.
Я хочу что-нибудь сказать, но не могу подобрать слова. К счастью, Чон не требует слов. Он просто держит меня в объятиях, пока я не начинаю засыпать.
Не знаю, снится мне это или нет, но, кажется, он поет мне колыбельную.

18
Сокращенно имя Окли выглядит как Oak - по-английски это слово также значит «дуб».