На этот раз, как сказал Сюань Минь, у Лю Чуна действительно была родинка слева, и он был одет в серо-синюю одежду с того утра. С головы до ног никаких признаков проблем не было.Ясно, что на этот раз это был правильный человек.
Когда Лю Чун вошел через узкую дверь, на его лице было три части замешательства и семь частей разочарования. Он нерешительно шагнул в дверной проем, сделал два нерешительных шага вперед и, наконец, увидел Сюань Миня.
Он был поражен на мгновение, а затем его лицо стало мрачным, когда он нахмурился.
- Только что я видел, я видел бабушку...
Вон там. - Говоря, болван указал на дверь.Бабушка?
Бабушка Лю?
Они только что сбежали от преследующей их толпы. Этот болван не мог привлечь к себе другую группу, не так ли ?!
Услышав это, Сюэ Сянь вылез из потайной сумки Сюань Миня, поднял голову, чтобы посмотреть на Лю Чуна, и не задумываясь, спросил:
- Где она?
- Я гнался за ней, но бабушка ушла, - выражение лица болвана было печальным, а голос раздражительным. Он даже не заметил, что вопрос не был задан Сюань Минем.
- Она не видела меня, и я не мог ее найти. Я вообще не мог ее найти.Он переплел пальцы, вид у него был очень печальный. Подняв голову, он долгое время с тревогой смотрел в дверь, разочарованно повторяя:
- Я хотел поговорить с бабушкой...
Сюэ Сянь подумал о разговоре советника Лю со своим другом: бабушка Лю уже скончалась, и, по слухам в городе, она умерла, когда ее лечили отец и мать Цзян Шинина. После ее смерти медицинская резиденция Цзян загорелся и полностью сгорел.
Цзян Шинин был мертв уже как три года, так что бабушка Лю, должно быть, тоже умерла три года назад.
Болваны обычно были непреклонны и целеустремленными - если он сказал, что думал об этом, значит, он действительно, должно быть, думал об этом днем и ночью. Для него эти три года, должно быть, были чрезвычайно одинокими и долгими.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Медные монеты на алтарь предков/铜钱龛世 /Tong Qian Kan Shi /Copper Coins
Исторические романыШел двадцать третий год правления Тяньси *. По улицам ходили слухи, что всезнающий Имперский Советник потерпел великое бедствие и не мог не уйти в уединение, чтобы сосредоточиться на самосовершенствовании. Однако простолюдины втайне хлопали в ладоши...