8 минут

Part 10

Ошибки и сожаления — неизбежны, они часть нашей жизни, в особенности, когда дело касается чувств. Однако куда важнее то, как мы поступим после.

Чимин больше не одергивал свою ладонь, но и не сжимал её в ответ, до самой машины он шёл молча, и только сев в неё, повернулся, посмотрев на Юнги, и тихо сказал:

— Отвези меня, пожалуйста, ко мне домой.

— Я не могу отвезти тебя домой.

Пак тут же открыл дверь и вышел из машины.

— Постой, — Юнги обогнал его, становясь перед ним. — Куда ты?

— Я устал, я хочу домой, — Чимин попытался обойти Мина, но тот остановил его, положив руки ему на плечи.

— Тебе нельзя возвращаться домой. Я отвезу тебя куда угодно, только не домой.

— Знаешь, Юн, я бы сейчас разрыдался, если бы только у меня были на это силы, — Чимин подался вперёд, прижимаясь лбом к плечу Юнги. — Мне очень хочется заплакать, но я просто не могу, кажется, у меня совсем не осталось слёз и слов тоже не осталось. Я не знаю, что мне сказать тебе, — договорив, он отпрянул от Мина.

Лицо его было ещё бледнее, чем днём и выглядело совсем измученным. Он заторможено моргал, смотря на него покрасневшими глазами, в которых не осталось уже больше ничего, кроме усталости. Юнги вспомнил, что Чимин ничего сегодня не ел, он отказался завтракать, только пил свою любимую колу, курил сигареты и к тому же не спал нормально больше суток, а может быть и дольше.

— Ничего не говори. Садись в машину. Хочешь домой — я отвезу тебя домой, — он подвёл его обратно к машине, открывая перед ним дверь. — Давай, поехали.

Пак несколько секунд поколебался, но всё же сел в машину и практически сразу задремал, отвернувшись к окну. Руки его время от времени подергивались, и цеплялись пальцами за джинсы. На рваной коленке виднелось проступившее от ссадины и уже потемневшее пятно крови. Мин болезненно скривился, вспоминая, как Чимин упал, когда бежал за ним следом.

Пак вдруг повернулся к нему лицом, прижимая ладонь к груди. Глаза его были закрыты, но ресницы подрагивали, он хмурился во сне и сводил брови, прикусывая обветренные губы. «Болит», — подумал про себя Юнги, видя как он тихонько похлопывает сам себя по груди.

И у меня теперь тоже болит...

Что-то мягкое и нежное коснулось щеки Чимина, он не открывая глаз, сам подался немного вперёд, ластясь к приятному прикосновению. Не было больше тревоги и бесконечного потока мыслей, стало как-то неожиданно легко, словно кто-то убрал с его груди камень. Странная невесомость охватила всё его тело. Он снова проваливался в сон, теперь мягкий, как облако и тёплый, как пуховое одеяло, под которым хотелось сжаться калачиком. Это тепло казалось ему таким знакомым, будто бы оно могло принадлежать конкретному человеку, как и запах, что он ощущал сквозь сон, он уже чувствовал его раньше, но только сейчас он был совсем близко. «Так пахнет Юн», — ясной мыслью пронеслось в голове у Чимина. Он протянул руку, и ему даже показалось, что он коснулся его сквозь сон, что под его холодными пальцами минова горячая кожа. Пак вдруг увидел его лицо, так четко, словно это был и не сон вовсе. Юнги посмотрел прямо на него, но образ его лица начал быстро мутнеть и теряться где-то в темноте. Чимин провёл ладонью по его волосам, чувствуя, что Мин сейчас пропадёт. Он чуть потянулся, крепко обнимая его за шею, не желая отпускать, но всё исчезло, растворилось в беспроглядной мгле и, кажется, уже в следующее мгновение он открыл глаза, проснувшись в залитой солнечным светом комнате.