8 минут

Part 5

Мне вдруг показалось, что я вижу всю красоту мира в твоих грустных глазах. Я чувствовал, как наполняюсь этой красотой, словно большой воздушный шар, который вот-вот лопнет. И сердце моё больше не могло оставаться равнодушным. 

Юнги прицелился, задерживая дыхание на выдохе, и вытянулся, готовый нажать на курок. Но вдруг резким движением опустил руку, словно собирался с силой бросить оружие на пол. Отвернулся, зажмурился и снова выпрямился таким же резким движением, поднимая пистолет. Он сделал несколько решительных шагов и приставил дуло Паку ко лбу.

Закрытые веки Чимина дрогнули, и он прерывисто вдохнул, будто бы содрогнулся всем нутром от этого прикосновения. Прижав к груди руки, Пак на мгновение замер, а потом вдруг задышал часто и глубоко, губы его растянулись в какой-то мучительной недоулыбке, а из-за сдвинутых бровей на лбу показалась морщинка. Юнги сделал глубокий вдох, поочередно сжимая и разжимая пальцы на рукоятке пистолета, что отчего-то стал тяжелее штурмовой винтовки. Ворот куртки неприятно сдавливал горло, его обдало волной жара, заставляя покрыться мелкой испариной лоб и виски. Чимин неожиданно распахнул глаза, посмотрев прямо на него, губы его зашевелились, однако, раздающийся в голове, звук собственного ухающего сердца заглушил произнесённые им слова. Мин крепче сжал пистолет, замечая, как в глазах напротив появляется влажный блеск.

— Я так не могу, — признался Юнги, обессилено роняя руку с оружием вниз. — Это какая-то казнь, — Мин толкнул Чимина в грудь, заставляя прижаться к стене. — Я не палач, понятно?

— Так стань им! — выкрикнул Чимин, прижимаясь затылком к стене. — Иначе я сделаю тебя преступником, чьё лицо будет красоваться на каждом столбе.

— Да чтоб тебя! — не выдержал Юнги, ударив кулаком стену в нескольких сантиметрах от Пака, заставив его вздрогнуть. — У меня есть деньги. Сколько ты хочешь? Сколько тебе нужно, чтобы исчезнуть?

— Мне не нужны деньги.

— Всем нужны деньги, вопрос лишь в сумме.

— Мне они не нужны.

Несколько секунд Юнги молча смотрел на Чимина. Его ожесточенное лицо начало смягчаться, и он, чуть склонив голову и не отрывая от него взгляда, спросил уже более спокойным тоном:

— Что с тобой, а? Ты неизлечимо болен страшной болезнью?

— Нет.