Любовь живет неделю [редактирование]

***

Рву распечатанные мной фотографии с Дарвином, но прежде на каждую смотрю с особой злостью. Я не хочу больше играть в эту бессмысленную игру. Она с самого начала было бессмысленной, но эмоции не давали мне уйти вот так просто.

Заматываю в бумагу эти фотографии и обматываю скотчем. Открываю окно и выбрасываю из окна этот бумажный мяч. Не место этому больше в моем доме.

Я понимала, что вина Дарвина в моих слезах очень мала. В основном, я была зла на ситуацию, на то, что я разрешила эмоциями превратить меня в собачонку, но видеть Дарвина, из-за которого все это началось, я больше не могла.

— Катись ты к черту, Дарвин Джексон! — сквозь зубы процедила я, смотря на бумажку измотанную скотчем через окно. Она лежал в снегу. Февральский холодный ветер, проталкивающийся через окно, все же смог меня немного успокоить.

Я бросила взгляд вправо, и увидела его. Того самого, кого ненавижу! Дарвина. Он стоял за забором моего дома.Смотрел на меня.

— Ты так на мне срываешься? - спрашивает он, но его голос перекрывает музыка улиц. Но все же, мне удалось все расслышать.

Мне хотелось закрыть окно и оставить его там, словно провинившуюся собаку, но так я выдам себя. Так он точно поймет, что эти слова адресованы ему. А вообще, какого черта я снова боюсь потерять его. Нет разницы. Потеряю сегодня или через пару дней, когда неделя подойдет к концу. Любовь живет неделю?

— Тебе, — говорю я ему.

— Что?

Он не слышал меня. Я слишком далеко.

— Подойди ближе!

— Я все слышал и так!

— А зачем переспрашиваешь?

— Мне не верится, — кричит Дарвин, но его повышенный голос кажется мне шепотом мухи в душной комнате. Он не доволен, но мне плевать на его эмоции.

— Что именно? То, что я тебя послала к чертовой матери, или то, что во мне все еще осталось чувство самолюбия?

Дарвин молчал. Не смотря на плохое зрение, я видела, что его глаза горели желтым пламенем от гнева. Но что его так разозлило? Я не хочу больше терпеть это. С меня хватит! Из-за любви к нему, я не могу перестать мыслить здраво. И кончать жизнь самоубийством тоже больше не хочу. Я поняла, что любовь - это не то, из-за чего человек должен лишать себя всего в жизни. Даже просмотр фильма я бы не приостановила ради любви на данный момент.

— Я думал, что ты говорила сегодня это не серьезно!

Дарвин медленным и короткими шажками стал приближаться к моему дому. Больше всего я сейчас не хочу, чтобы его увидела бабушка или дедушка под моими окнами. Возможно, они отнесутся к такому поступку парня в мой адрес с пониманием, но знали бы они зачем он там стоит — стали бы на меня по утрам смотреть как на крокодила в галстуке и белой рубашке.

— Я сказала то, чего искренне желала. И желаю до сих пор. Хочу остановиться!

— Значит, это конец?

Его голос был уже сдержаннее.

— Конец, — сказала я, чувствуя себя героиней фильма о любви.

— А вот и нет! Уговор был таков, что я должен вытащить из твоей головы мысли о самоубийстве. И неделя еще не окончена. Я человек слова, так что я буду играть в любовь до конца!

— Нет, — возразила я, чуть было не выпав из окна от удивления. Теперь Дарвин собирается еще и заставлять меня играть в его идиотские игры?

— Да! — перекрыл мое «нет» он своим «да».

— Не хочу ничего слышать, — говорю я, закрываю окно и отходя от окна. Сейчас он наверное смотрит в окно, ожидая, когда добрая Джинна откроет окно. Но нет, я этого не сделала. Только спустя час после. Ведь мне было интересно, там ли он до сих пор. Но там его не оказалось, что очень логично. Зачем кому-то стоять на холоде из-за игры, которая уже прекратилась. Для меня!