Любовь живет неделю [редактирование]

***

— Поцелуй на прощание?

Я одарила Дарвина полуулыбкой, упираясь локтями в его грудь. Лежала на нем сверху, закрывая от чужих глаз наши лица своими каштановыми волосами.

Дарвин промолчал.

— Дженна, я сделаю тебе больно, если скажу кое-что? — он смотрел мне прямо в глаза. На тот момент мне было больше не важно, сказав он мне что-то обидное.

— Говори все, что хочешь, — улыбка на моем лице была тому подтверждением.

— Кажется, я тоже начинаю тебя любить, — он будто бы стеснялся это говорить мне, но говорит это всерьёз.

Я сползла с его груди, посмотрела на некоторых людей, что с удивлением глядели на нас и села на снег задом.

— Дарвин, игра подошла к концу. Это был финал. Игре конец, не надо больше этого всего, — мне было жалко и себя и его. Мы подверглись нападках судьбы.

— Игра иногда выходит в реальность.

— Только не эта игра.

Он хотел взять меня за руку, но я вовремя отстранилась. Дарвин успел только проскользнуть пальцем по моей тыльной стороне руки.

— Не прячься от действительности. Ты все время говорила Мире, что хочешь иметь со мной хоть какую-то связь, а из-за того, что судьба решила свести нас именно через так называемую «игру», ты готова отпустить все это?

Дарвин давил на правду. С каждым его словом я была согласна, но согласна я была также и с тем, что это игра. Если бы он любил меня, то полюбил бы сразу.

— Да, я хочу отпустить тебя. Я готова к этому, — мне было до безумия мерзко в душе от своего выбора. Но выбор это был правильным. Единственным правильным.

— Нельзя так! Теперь все стало так, как должно было быть, только с опозданием, — глаза этого парня были чисты — он говорит правду. Но что должна делать сейчас я? Пойти не той дорогой? А если эта дорога просто долгий путь туда, куда мне и надо?

— Ты всю неделю давал мне понять, что ты не для меня, а я не для тебя... Хотел, чтобы я это поняла, — горячие слезы пробежали по холодному носу, а потом приземлились на сине-чёрную куртку Дарвина. — И я поняла. Поняла, что не стоило из-за тебя так убиваться почти каждую ночь, ведь в тебе нет ничего примечательного, — раз за разом я спасала себя от гибели захлебнуться в собственных слезах.

Дарвину было трудно это слышать. Он понимал, что я это не выдумала. Все, что он слышал — правда с его же уст. И эту горькую пилюлю ему пришлось глотать, хоть она и горькая.

— Также есть девушки и красивее тебя, но... я люблю только тебя... и никого пока что я сильнее не любил, честно, — он лепетал как малый ребёнок, которого только что отругали строгие родители за шалости и пакости.

Я хотела засмеяться, но комок в горле мне этому препятствовал. Вздохнула и вконец проговорила:

— Ты очень глупый... в тебе нет ничего примечательного и особенно, как я уже сказала, но тебе сильно повезло, что Дженне Салливан многого не надо. Ей достаточно и того, что она отыскала в тебе за эту неделю.

Дарвин хотел снова скрыть свои искренние чувства, что издавала душа, но демонстрировала мимика, но у него снова ничего из этого не вышло.

— Покажись! — стукнув его по мокрым волосам, воскликнула я, засмеявшись во весь рот. Эти чувства в несколько раз сильнее, чем когда я первый и пока что последний раз поцеловала его в щеку.

Так приятно знать, что ты показал кому-то, что он не такой плохой, каким хочет себе казаться и хочет казаться для других.

— Надень, — Дарвин достал из кармана мои очки, но одно стекло было сломано.

Это были мои любимые очки.

Он приподнялся на локтях и сам надел их на меня. Одним глазом я видела его чётко, а вторым мутно. В принципе, как и всю эту неделю фальши и правды.

Спустя несколько часов.

— Тебе не холодно? — спросил Дарен, готовый отдать мне свою куртку, хоть и на мне было мое пальто. Но оно было мокрое до сих пор, а с того момента уже прошло больше четырёх часов.

— Нет, нормально, — ответила ему я, переходя мы дорогу на переходе.

— Точно?

— Точно.

Дарен остановил меня за плечи, хитро посмотрев мне в глаза.

— Что?

— Ответишь без сарказма?

Я кивнула, морща нос.

— Ты меня любишь?

Я была готова сказать ему правду, но не смогла. Что-то случилось. И случилось что-то ужасное — в глазах Дарена я разглядела ужас, который был в силах вселить не менее сильный ужас в любого человека на земле. Почему Дарвин так испугался? Чего? Или кого?