Мой сводный враг

Глава 18

Олеся

    И снова Артем заставил меня забыть обо всем. Господи, что же я натворила... Зачем потащилась в его спальню посреди ночи?! Зачем устроила эту сцену?! Зачем так громко говорила о том, что никто не должен был знать? И прежде всего — мама.
    Смотрю в ее полные боли глаза, и внутри все переворачивается. Хочется бить себя по губам, отмотать время назад, да что угодно, лишь бы хоть как-то изменить ситуацию. Не нахожу слов. Что бы я сейчас ни сказала, она почувствует ложь. Если какой-то абстрактной Инессе я еще могу наврать, то маме... Она знает меня, как облупленную. Все равно не поверит.
   — Да это мы вообще о другом, — неуверенно начинает Артем.
    Наивный! Чем сильнее он оправдывается, тем отчетливее мама убеждается в обратном.
    Дура, какая же я дура! Ну разве мне не плевать на Артема и его шашни с Викой?! Ведь у нас с ним ничего нет, так какая разница, кого он таскает в постель по ночам и кого потом вышвыривает пинком под зад?! Идиотка...
   — Мам, послушай, это просто догадки...
   — Он мне изменяет, — упавшим голосом произносит она, и я с трудом удерживаюсь, чтобы с разбегу не расшибиться о стену.
   — Думаю, вам лучше спросить у него, — Артем сует руки в карманы спортивных штанов.
    Что ж, радуйся! Ты выиграл! Рестораны даже жечь не пришлось. Теперь точно никакой свадьбы не будет. Вот только как это перенесет мама... Впрочем, Артему наверняка на такие мелочи наплевать. Если он чихать хотел на своих любовниц, то до чужих женщин ему и вовсе нет дела.
   — Иди, я сама с ней поговорю, — бросаю на него мрачный взгляд. Очень может быть, что последний: после такого мама не пожелает оставаться в этом доме.
    Артем медлит, но, к счастью, принимает единственное верное решение за последние дни: не вмешиваться. Разворачивается и уходит, вероятно, отмечать неприкосновенность наследства.
   — Мам, давай я расскажу, как есть, — затаскиваю ее в комнату, чтобы дать ей время успокоиться.
   — Почему ты не сказала сразу, а? Зачем было выставлять меня дурой?! — она говорит с такой болью, что я чувствую себя худшей дочерью на земле.
   — Я... Я не была уверена... — собираюсь с духом и сажусь на край кровати, как провинившаяся школьница. — Просто не хотела, чтобы ты переживала зря.
   — Минуту назад ты была вполне себе уверена. Господи, да за что же мне...
   — Он дома? — перебиваю я, не давая маме углубиться в самокопание.
   — Нет, извинился, сказал, что что-то срочное... — она внезапно осекается, а потом разражается горьким надсадным смехом.
   — Мам, ты чего?!
   — Вот наивная старая перечница! — выдает она, обхватив голову руками. — И ведь ни на секунду не усомнилась! Классика... Как в анекдоте, честное слово... Буду позже, у нас переговоры, срочные дела в офисе... Ночью! Вот ведь правду говорят: любовь делает людей слепыми...
    Именно этого я и боялась. Любовь. Она любит этого козла! И почему женщины всегда выбирают кого-то недостойного? Моральных уродов, для которых верность — пустой звук, а член — единственный навигатор? Почему нельзя выбирать, в кого влюбиться? Приличного хорошего парня, такого, как Ваня... Сначала узнать человека от и до — а уже потом включить тумблер страстей и эмоций...
    Бедная мама! Я надеялась, что она просто не хочет быть одна, ищет приличного мужчину. Партнера, поддержку. В таком случае узнать о измене Сергея было бы неприятно, конечно, но не так разрушительно больно, как узнать о предательстве любимого человека. Значит, все-таки любовь... И что я теперь могу ей сказать? «Мам, все будет хорошо» или «Найдешь себе кого-нибудь получше»? Сама бы я в это поверила? Как же.
   — Поговори с ним, — сама не верю, что произношу это вслух. — Может, всему есть логичное объяснение...
    Еще вчера я мечтала отменить свадьбу к чертям и освободить маму от лживой сволочи по имени Сергей. Сейчас... Не знаю, как это объяснить. Хочется хвататься за любую соломинку, верить в любую чушь, лишь бы мама снова сияла, как прежде.
   — Мне нужно время, Лесь. Сама виновата — торопилась, как на пожар. Курам на смех! В кои-то веки мне казалось, что я знаю кого-то. Была в нем уверена, как в самой себе, — она тяжко вздыхает. — И ведь были сомнения... Мол, знакомы-то всего ничего... Но нет, отмахивалась, верила в дурацкое шестое чувство.
   — Ты только сейчас не торопись! Не наломай дров.
   — Я? — она горько усмехается. — Он уже сломал все, что мог.
   — И все-таки...
   — Нет, Лесён. Я не хочу снова унижаться. Позволять ему делать из меня дуру... Я должна побыть одна. Прости, не могу сейчас никого видеть. Даже тебя, — и она исчезает за дверью.
    Я сижу в полнейшей тишине, слушая, как колотится сердце. Видеть маму такой... Никому не пожелаю. Она всегда была сильной, всегда находила в себе жизненный запал. Мы вместе справлялись с любыми трудностями. А сейчас она похожа на подстреленную лань. И с трудом верится, что она оправится от удара. И что еще хуже: между нами лопнули невидимые нити доверия. Я подвела ее.
    Падаю лицом в подушку. Я виновата в этом. Я и только я. Послушала Артема, полезла в детсадовские игры в диверсантов. И что в итоге? Позволила ему влезть в мою голову, в мою душу и, черт возьми, в мое тело. И мы с мамой обе у разбитого корыта. Да что уж там! Мы обе – разбитое корыто. Видеть Вику верхом на Артеме... Смотреть, как его пальцы сжимают ее красивые плечи... Пальцы, которые еще недавно довели меня до такого оргазма, что весь мир превратился в большое радужное пятно. И как бы я ни уговаривала себя, что Артем мне не нужен, что между нами ничего не может быть, внутри все тянулось к нему, несмотря ни на что.
    Впрочем, наверное, мне стоит быть благодарной Вике, что все сложилось именно так. Если бы не она... Понятия не имею, что случилось бы этой ночью. Я шла к Артему, как лунатик, и вряд ли смогла бы сопротивляться, затей он снова свои эротические игры. Выходит, мне повезло больше, чем маме. Она сошлась со своим плохишом, чуть было не вышла за него замуж, я же вовремя встретилась с неприглядной реальностью. Не могу сказать, что мне от этого факта легче, но я хотя бы сохранила видимость своего достоинства. Лучше, чем ничего. А как поступит мама... Понятия не имею. Знаю лишь одно: она не станет опускаться до истерик.
    Я еще долго вслушивалась в тишину, пытаясь уловить хоть какой-то намек на развязку: хлопок двери, голос Сергея, звук подъезжающей машины или телефонный звонок. Ничего. Уснуть мне удалось лишь под утро, и, как мне показалось, не прошло и получаса, как по ушам ударила визгливая трель будильника. Институт – такая штука, что и в град, и в снег, и в дни, когда твоя семья рушится по кирпичику, надо брать себя за шкирку и тащить на пары.
    Наспех одевшись, я спустилась вниз, надеясь убежать до встречи с Артемом. Впервые за последние дни удача повернулась ко мне лицом: дом пустовал, словно все вымерли. И лишь на кухне я наткнулась на маму, чуть не поседев от испуга. Она сидела за столом с неестественно прямой спиной, не шевелясь и глядя в пустоту, как восковая статуя. Такой я ее никогда не видела.
   — Господи, как ты меня напугала... — я попыталась улыбнуться, но губы будто свело от неспелой хурмы. — Ты вообще спала сегодня?
   — Думала, — безжизненно отозвалась она и снова замолчала.
   — И? — я вытащила из холодильника йогурт.
   — Вот, — мама кивнула на чемодан в углу. — Если тебе нужно время собраться, я подожду. Не хочу оставлять тебя тут одну.
    Я так и застыла с ложкой у рта. Нет, я догадывалась, что грядут перемены, но таких резких — и таких тихих — не ожидала.
   — Ты предупредила Сергея?
   — Нет. Он не явился до сих пор, значит, дела и вправду срочные, — уголок ее рта дернулся в кривой усмешке. — А потом я не уверена, что вынесу сейчас подобные сцены.
   — Боже... — я рухнула на стул, как подкошенная. — Ты так и сидела тут? Разбудила бы...
   — Не волнуйся, у меня есть кое-какие деньги. Пока поедем в гостиницу, а там я сообщу нашим жильцам, купим билеты в Воронеж...
   — Но у меня учеба, работа...
   — Сессия скоро кончится, а после лета что-нибудь придумаем. Ты же собиралась снять квартиру.
   — Конечно.
   — Сколько надо времени? Я закажу такси.
    Я отложила чертов йогурт — аппетит пропал, а во рту появился неприятный металлический привкус.
   — Дай мне полчаса.
    Не люблю опаздывать на пары и уж тем более прогуливать, но и оставить маму одну в таком состоянии я не могла, а потому ломанулась наверх, лихорадочно покидала немногочисленные шмотки в чемодан. С тоской взглянула на зеленое платье, которое Артем отказался возвращать в магазин, и аккуратно положила его поверх кровати.
    Когда я выволокла чемодан в холл, мама уже прощалась с Людмилой Михайловной. Домработница выглядела не менее расстроенной и растерянной, чем я сама.
   — Слава Богу! Хоть ты ей скажи!.. — заквохтала она, едва завидев меня. — Вот так срочно, не попрощавшись...
   — Не волнуйтесь, я ничего лишнего не взяла, — перебила ее мама.
   — Да что вы! Как можно! Я просто...
   — Что за кипеж? — раздался сверху голос Артема, и я вздрогнула.
    Он стоял на лестнице, растрепанный после сна. Выглядел хреново, что уж греха таить. Под черными глазами пролегли не менее черные круги, видать, не я одна вертелась в кровати этой ночью. Хотя... Кто знает, один он там вертелся или нашел приятную компанию? Гены, чертовы гены.
   — Спасибо за гостеприимство, — кивнула мама и взялась за ручку чемодана. — Я бы сказала «до свидания», но «прощай» будет уместнее.
   — Стойте, вы что, уезжаете? м нахмурился он. — Погодите, дождитесь отца...
    Я чуть не расхохоталась от такого неприкрытого лицемерия. Разве не ты не так давно примчался сюда, мечтая выгнать нас с мамой поганой метлой? Давай, конечно, изображай радушного хозяина. Теперь, когда мы стоим на пороге, можно разыграть умильную антрепризу в духе «заглядывайте как-нибудь на огонек». Браво, Артем!
   — Ягодка... Олеся, ты-то куда? Мы не договорили...
    А о чем? О чем мне с тобой говорить? О том, какую девицу ты нахлобучишь следующей? Или поделишься планами, под чью юбку ты полезешь шуровать завтра? Нет, разумеется, я не сказала этого вслух. Просто коротко дернула плечом.
   — Давай без этого. Увидимся. Может.
    Развернулась — и последовала за мамой на улицу.
    Артем догнал меня у самой двери, схватил за запястье и яростно зашептал на ухо:
   — Сбегаешь?! Или, может, не справляешься с ревностью?
    Видимо, рассчитывал меня поддеть, как раньше. Странно, но теперь его подколы отскакивали от меня теннисными мячиками.
   — Хватит, — я резко выдернула руку. — Ты ведь этого и хотел, разве нет?! Твое наследство в целости, твой отец может спать, с кем угодно. И ты тоже. Наслаждайся.
    Я чувствовала, что он прожигает мне взглядом спину, но до самого такси так и не обернулась.