Его любимое Чудо.

Часть 39

Мальчик осторожно крадётся на кухню, боясь быть услышанным. Он хочет пить. Он осторожно встаёт на носочки, обхватывая двумя руками полный графин, и наливает в кружку воду. Он жадно пьёт, но старается громко не глотать. Осушив кружку, он довольно улыбается и уже хочет уйти к себе в спальню, но его внимание приковывает блестящий в лунном свете пакетик на полу. Мальчик осторожно берёт его, сжимая в ладошке. Он несколько дней хранит его у себя, а потом, не выдержав, показывает бабушке, когда та приезжает из деревни, куда ездила к своей сестре. Женщина вскрикивает и вырывает из рук малыша пакетик, тяжело дыша. Она говорит Антону больше никогда не трогать такие пакетики, плача, умоляет его об этом и прижимает к себе. А мальчик понимает, что это, наверное, папы, и поэтому трогать нельзя. Больше он ничего не понимает.

***

После каждой ночи Арсений чувствовал себя всё более разбитым. Он боялся, что в один момент не выдержит и ответит своему Чуду таким простым, но опасным «Да, малыш, мы поедем к бабушке» и, моментально успокоив, окончательно добьёт его психологическое состояние. Арсений знал, что каждую ночь всё больше убивает себя, но поклялся, что Антон об этом никогда не узнает. Его мальчик не должен знать, что происходит по ночам. Дни были до жути однообразными. Город захватила предновогодняя суета, хоть до праздника и оставалось больше двух недель. Арсений даже как-то раз порывался купить ёлку, но Шастун вовремя его остановил, аргументируя это тем, что «она вся опадёт, и бой курантов мы будем встречать у ствола с несколькими иглами на нём». Антон уже не помнил, каково это — встречать Новый Год с близким человеком. Раньше бабушка всегда пекла его любимый вишнёвый пирог, они вместе украшали ёлку, вырезали снежинки из бумаги, чтобы украсить ими квартиру... Утром первого января мальчик никогда не мог спать долго, даже если накануне ложился поздно. Он просто не мог находиться в кровати, зная, что под ёлкой его ждёт подарок от Деда Мороза, письмо которому он писал ещё в начале октября, сидя с бабушкой на кухне, чтобы оно точно успело дойти. Несколько раз к их скромному (хоть Антону так и не казалось) празднику присоединялись его родители, и в те моменты мальчик действительно чувствовал, что у него есть семья. Но последние несколько лет ничего такого не было. Дима, конечно, звал его праздновать к себе, но Антон всегда вежливо отказывался, прекрасно понимая, что в первую очередь — это семейный праздник, который родители друга, наверное, хотят провести лишь с любимым сыном. Каждый год Шастун запирал дверь на все замки, чтобы пьяные (и не только) родители не решили посреди ночи вернуться от своих друзей. Антон дожидался двенадцати, сидя в одиночестве в своей комнате, и медленно потягивал коньяк из заранее купленной бутылки. Затем он сразу же ложился спать, загадывая лишь одно единственное и всегда одинаковое желание. Хотя последние два года он не делал даже этого. Антон хотел верить и верил в то, что в этот раз всё будет по-другому. Он уже представлял, как они вместе с Арсом встретят полночь, как откроют бутылку шампанского, как будут целовать друг друга, лёжа в объятиях в кровати, как ближе к утру мужчина прошепчет ему на ухо «С Новым Годом» и они вместе заснут. Антон мечтал об этом. Арсений не знал, как сказать мальчику, что на каждый Новый Год он привык уезжать к своим родителям.