Мы будем счастливы завтра

nox

—Tantum in tenebris noctis facit, mane venit
—Только в темноте ночи приходит утро

-Пора, Адриан,-блондин стоял напротив портрета своей матери и смотрел в упор на него. Это была привычка отца, которую он, по счастливой случайности, перенял.

-Пора,-он произносит в ответ и вместе с друзьями отправляется на смерть. Свою или их, известно не было никому.

За сутки до этого:

Маринетт пыталась отдышаться после непривычно быстрого бега. Сердце билось чаще прежнего, а щеки покрылись румянцем. Хорошо, что в VIP-зоне клуба, как и в нем самом, была кромешная темнота, и чтобы увидеть мельчайшие детали, нужно было очень сильно вглядываться.
Как же она скучала по его поцелуям, касаниям. Хотелось послать всё и всех к чертям и броситься к Адриану, целовать его без конца и больше никогда не отпускать. Но Дюпен Чен прекрасно понимала всю серьёзность последствий своих действий и именно поэтому совершала их. Нужно было довести дело до конца. Адриан никогда не простит её за совершенное, пока не узнает правды.

-Мари!-голос Куртцберга вырывает брюнетку из мыслей, и она, качая бёдрами из стороны в сторону, подходит к парню,-Как прошёл вечер?

-О, знаешь, Нат, довольно хорошо, если исключить тот факт, что я убила дорогого для себя человека!-Дюпен Чен скрещивает за спиной в замок и качается из стороны в сторону, тем самым создавая невозмутимый вид.

-Сарказм-это хорошо, Маринетт. Но не в общении со мной,-он резко встаёт с кресла и встаёт рядом с девушкой. Он смотрит на неё свысока, без стеснения показывая все своё превосходство над ней. Мари была очередной мишенью, пешкой в руках короля,-Пора покончить с этим.

Она не понимала, что имел ввиду рыжеволосый, до тех пор, пока он не вывел её обратно наверх, к ним.
Адриан и все остальные сидели и пили текилу, как ни в чем не бывало, когда Натаниэль под руку с Дюпен Чен подошёл к ним и нарушил их покой.

-Завтра будет хорошая ночь, чтобы умереть, неправда ли, Агрест?-он хотел было встать и набить морду этому рыжему психопату, но маленькая ладонь Кагами, вовремя схватившая его, остановила от этого поступка,-Воу, воу, полегче!-Нат поднимает руки вверх, имитируя поражение. Но все прекрасно знали, что этот жест-ни что иное, как ирония. Над ними, над всей этой ситуацией.