Мы будем счастливы завтра

cras

-Et noster amor factus est sol, quod posuit super horizonte, et non resurgat
-И любовь наша стала солнцем, что село за горизонт и больше не взойдет

-Счастье для них наступит завтра,-блондинка смахивает горячие слёзы со своих глаз, что продолжали течь, как бы она не пыталась их остановить. Хлоя глупо улыбается, крепко сжимая руку парня. По другую сторону стояла девушка, что с печалью смотрела на ясное небо, окрасившееся в розовый благодаря закатным лучам.

-Только вот завтра уже не наступит,-яркое солнце, заходившее за горизонт, забрало с собой два любящих сердца. Казалось, они светили ярче всех на небосклоне, затмевая своими чувствами все вокруг. Их любовь была сильнее, чем у Ромео с Джульеттой, была их путеводной звездой, освещающей им путь последний год их жизней. Но, как мы знаем, каждая звезда когда нибудь потухает. Сгорает, взрываясь на тысячи осколков, чьё место теперь в сердцах подростков, которые стояли на семейном кладбище Агрестов.
М и А. А и М. Эти буквы навсегда были выцарапаны подростками на узорчатом камне в память о друзьях, спящих вечным сном на два метра ниже земли. Они лежали так же, как и умерли, скрещивая пальцы рук между собой, повернувшись друг ко другу лицом и...улыбаясь. Они опоздали быть счастливыми друг с другом при свете дня, но обязательно встретятся под луной, все так же держась за руки, все так же улыбаясь, и обретут покой. Вместе. Так, как и должно быть. Алья ошиблась, когда, стоя в объятиях Ляифа, сказала, что завтра не наступит. Обязательно наступит. Но не здесь, и не сейчас. Может, в другом месте, в другом времени. Они обязательно будут счастливы, пока Тео будет продолжать стоять у надгробия с тлеющей сигаретой в руке, пока Лука будет продолжать винить себя за то, что не сдержал данного ей обещания. Пока Ким и Нино будут успокаивать своих возлюбленных, которые бились в истерике, уйдя с кладбища. Они непременно будут счастливы.

-Как думаешь, она простит меня за это?-Куффен стеклянными глазами смотрит на брата той, чья судьба была предопределена ею самой. Бутылка чего то крепкого сжималась его холодными пальцами, пока алкоголь растекался по венам в отчаянных попытках заглушить боль парня.

-Уверен, что уже простила,-глупая и такая болезненная улыбка была подарена Луке Теодором. Да, она простила его. Их всех. Простила, когда делала свой последний вдох. Простила тогда, когда сердце её остановилось одновременно с сердцем блондина, лежащего рядом на больничной койке. Простила, обретя необычайную лёгкость и спокойствие в той самой темноте, куда погрузилась. Однотонный писк аппарата жизнедеятельности, казалось, вечно будет отдаваться в самых темных и глубинных отголосках подсознания.