Его любимое чудо

Сон, собрание и натуралы.

Это был первый раз, когда Матвиенко предала девушка. Всего-то без объяснения причины переехала жить к подруге, а Арсений уже часа три сидел у барной стойки, наблюдая, как друг вливает в себя рюмку за рюмкой.

— Серёг, может, пойдём уже? — Попов нерешительно потрепал ещё не хвостатого Матвиенко за плечо.

— А я эту суку... — армянин​ хлопнул кулаком по столу, заставляя уже изрядно уставшего бармена вздрогнуть.

— Любил, да-да, я знаю, — Арсений грустно вздохнул.

Да, друга было жаль, но не настолько, чтобы до трёх ночи сидеть в баре, а завтра утром отправляться на работу.

— Вот, именно, любил! А эта тварь...

— Разбила тебе сердце и растоптала чувства, — пробормотал Попов, выслушивающий эту историю уже восемнадцатый раз.

— Вот чего...

— Ей не хватало. Машину дал, квартиру дал, любовь подарил, — это уже прозвучало от бармена, со злостью протирающего стаканы.

— А вы откуда всё знаете? — Матвиенко даже привстал от негодования, но тут же рухнул обратно на стул, — тоже с ней, да? Признавайтесь...

— Нет, Серёг, успокойся, — Попов уже был готов стонать от отчаяния, — никто с ней не «того».

— Вот и зря! — ещё один шот, — Знали бы вы, как она...

— А вот этого знать нам необязательно, — Арсений покраснел, заметив, как заинтересованно поднимает бровь бармен.

Брюнет накрыл рот армянина ладонью, чтобы тот не болтал лишнего. Тот сначала вяло протестовал, но затем послышалось жалобное «я.са.хчу...».

— Чего-чего? Ауч! — Попов с шипением убрал ладонь, почувствовав, что друг, похоже, только что его укусил.

— Ссать хочу, Арс, — жалобно протянул армянин, делая ещё одну попытку встать.

Следующие десять минут Арсений проклинал свою жизнь, Матвиенко, его девушку и весь бар. Тащить пьяного мужика в туалет — так себе удовольствие, знаете ли. А слушать его многострадальческий монолог, пока он делает своё дело — ещё хуже.

Наконец, Матвиенко закончил. Раздражённый и злобный Попов уже развернулся, чтобы уйти, как из-за спины раздалось: