Искусственный демон

Глава 8. Я буду рад, если ты перестанешь ненавидеть меня

– Привет, Саша, – его бархатный голос стал ниже, чем я запомнила.

В позе Никиты скользила небрежность, а меня будто пригвоздили к месту печатью оцепенения. Он изменился. Наверное, это Аврора слепила из моего друга детства типичного вельградского мажора. Его милые кудряшки, которые так нравились мне раньше, бесследно исчезли. На их месте остался лишь короткий ежик светло-русых волос. Его подбородок обрамляла аккуратная борода, прибавив Никите несколько лет. Он больше не был милым голубоглазым мальчиком. Ник превратился во взрослого парня, рассекающего на дорогом автомобиле и женатого на первой красавице школы. Чем не исполнившаяся мечта угнетенного немощного подростка?

– Привет, Захаров, – буркнула я, сообразив, что пора бы выплыть из оцепенения и что-нибудь ответить.

Никита хмыкнул и продолжил:

– Я и не ожидал услышать радость в твоем голосе. Подумаешь, три года не выделись.

– Я бы с удовольствием не видела тебя в десять раз дольше, – отрезала я. – Как ты здесь оказался?

– А ты всё такая же, – проигнорировав мой вопрос, протянул Никита. – Резкая, грубая и бескомпромиссная.

– Надо же, сколько комплиментов, и все мне, – фыркнула я. – Ты не ответил на мой вопрос.

– Садись – расскажу.

– А без этого никак?

– Я не собираюсь кричать, что знаю, откуда ты идешь.

– Еще бы ты не знал. Твоя женушка меня и заложила, – закатив глаза, буркнула я, но в машину села.

Будь в моем теле чуть больше сил, катился бы Захаров ко всем чертям, подгоняемый собственным «Мерседесом»! А еще мне было слишком любопытно, как эти люди оказались в протестном движении и против чего собрались бороться. Уж не против ли угнетения немощных?

Никита без зазрения совести рассматривал меня, пока мой взгляд блуждал по салону автомобиля. Наверняка родители уже давно перестали считать его неудачным ребенком, поэтому упаковали, как подобает.

– Никогда бы не подумал, что ты станешь суккубом, – пробормотал Ник.

– Никогда бы не подумала, что ты однажды вновь сунешься ко мне, – огрызнулась я.

– Ты разучилась разговаривать без ехидства?

– Еще в четырнадцать лет, когда меня били на школьном дворе. Не уверена, что ты это помнишь.