Боевой абибас

1. Квартира 74

Вы только гляньте, какую прэнцэсску в их подъезд занесло! Курточка «Стоун Айленд», блин. Чешет, шуршит своей ветровкой через весь двор, словно говорит: «Хочешь меня, Рудик? Хочешь?! А хрен тебе! Не твоя, вот ты и бесишься!» Да ладно там курточка — ну, видать ее за километр, это бесспорно, глаза уже по привычке в десять вечера сами ищут, не блестит ли там вдалеке знакомым серым полиэстером вытравленная патлатая макушка Коляна. Рудик пасет его каждый раз, все ищет, к чему бы докопаться, но у того, как назло, все принципы понятны и выводы ясны, блин, ни за шмот, ни за прическу пояснить не попросишь. И пусть Рудик сам в адидасе с ног до головы, чувство прекрасного у него все-таки имеется. Рудик, по матерному мнению, то бишь словам мамки, вообще квинтэссенция прекрасного в сферическом вакууме.

Такой прекрасный, что ни татухи, ни сбитые костяшки мамкино мнение не изменят — сынок единственный, любимый, как-никак. Правда, про их нового соседа Коляна мамка теперь тоже говорит — «хороший мальчик». А она шарит, в своих кругах высокоинтеллектуальных крутилась одно время, как те булыжники вокруг Сатурна, нахваталась манеры носить брошки и шарфики, выращивать комнатные розы и запоминать Бродского на слух. Мамка всегда была какая-то воздушная, мечтательная, настоящая филологическая дева, и неудивительно, что залетела в восемнадцать от заезжего актера театра «Шарманка». От него у мамки остался билет на постановку и Рудик, которого она назвала в честь Рудольфа Нуриева, — по нему ещё в молодости мамкиной мамки все фанатели. Рудика папа наградил четким характерным носом, таким, что даже ломать не пришлось, чтобы выглядело достоверно, и серьезными серыми глазами.

Мать у Рудика еще молодая, красивая, но доставучая, и порой ему кажется, что она все еще хочет вырастить из него мужчину мечты, не в пример отцу. С детства пихает Рудика на все доступные развивающие — культурно — кружки, однако классу к шестому остались только танцы и гитара, и если последнее ему нравилось, то первое он до сих пор ненавидит. Узнай его пацаны, что Рудик в бэ-тэ* всю школу провел, где кик — это носочком красиво в воздухе сделать, а не по футбольному мячу ударить, а из натурального там только натуральный, то бишь правый, поворот, — пиздец его репутации, с таким трудом завоеванной.

Рудик тоже был «хороший мальчик» класса до девятого, пока они с мамкой не переехали в этот район, где он сдружился с местной гопотой, познал подъездный дзен, «Яву» и набил первый партак. Наколку потом перекрыли нормальной татухой, вместо «Явы» в кармане теперь болтается «Винстон» — то еще говно — и дзен вышел на уровень, когда в компании гопоты он стал своим.