Боевой абибас

7. Из широких штанин

Все шло по плану до того момента, пока Рудик к херам не утоп в растерянных Колиных глазищах, — после этого он, как в песне Летова, начал растворяться не на плесень, но на липовый мед точно. И Коля, на минуточку, не отставал.

Впрочем, все эти нюансы Рудик осознает, лежа у себя в комнате со счастливой мордой лица, как всегда, уже постфактум — как любит говорить мамка.

Сразу после Коли он спустился к себе, скинул шмотки, запихнул в стиралку и торчал под душем, дожидаясь, когда мамка напьется своего чая с мелиссой и пойдет спать. Или хотя бы уйдёт к себе, чтобы не маячить на кухне и не вглядываться в него всезнающим материнским взором. Она ж с пол-оборота заметит его раздрай, начнет докапываться, чего он такой потерянный, а как ей объяснишь? Если и себе-то не получается.

Изначально Рудик собирался только впихнуть Михалыча Коле, покайфовать от его реакции — растерянность и торможение обязательны — и свалить, но покайфовали в результате они оба. Такого он не ожидал. От себя точно.

Просто сорвало крышечку, которая и так лежала набекрень. Рудик и в самых ярких фантазиях повышенной влажности, которая лесам Амазонки и не снилась, не видел такого лица, какое было у Коли, когда тот заткнулся, прижал к себе Михалыча и облизал губы. Это движение тут же отдалось у Рудика тяжестью внизу живота, а дальше руки действовали сами, ухватившись за Колину задницу.

Мамка с детства учила его, что задница — это вульгарно. Ягодицы — слишком натуралистично, слово будто пахнет спиртом для смазывания места, куда сандолят болючий витамин В. Попа. Только попа, и никаких, упаси боже, жоп, если не похуже.

Но у Коли не попа, а именно задница, и Рудик готов спорить на свое собственное очко, что более охуенной он в руках не держал, недаром заглядывался на соседские ноги в обтягивающих джинсах, когда появлялась возможность. Но раньше просто заглядывался, а сегодня лапал, и не только задницу. Уже лежа в кровати, Рудик закидывает руки за голову и ухмыляется в темноту. Это все из разряда шикарных предутренних снов, таких, после которых просыпаешься с обмякшим членом в трусах и пятнами на простыне. Все-таки Михалыч молодец, сделал свое черное дело.

Жаль только, что состояние эйфории заканчивается вместе со вчерашним днем, и за полночь, покрутившись с боку на бок и так и не уснув, Рудик начинает поглубже утрамбовывать в себе внутреннего невротика, который подкидывает замечание о том, что Коля, так-то, мог бы хоть немного отреагировать на их встречу. Смс-кой, например, или хотя бы вопросом, не охуел ли он, Рудик, часом и что это было. Но Коля молчит. И даже утром от него нет вестей.