Боевой абибас

12. Лакшери Уикенд

Коля сказал, что до турбазы они доберутся своим ходом, и Рудик был готов мыть с утра коврики своей семеры и драить стекла, чтоб ехать потом в чистоте и комфорте. Однако под «своим ходом» подразумевался Жан, подруливший к подъезду на хэтчбеке, похожем на «матиз», только с длинной мордой.

— У тебя ж машины нет, — Коля, выходящий за Рудиком из подъезда, поднимает солнцезащитные очки на лоб. — Это что за... Китайская паль на «мини-купер»?

— Малолитражка «лифан смайли», — из окна высовывается кудрявая башка Жана, и Рудик ловит себя на мысли, что ему хочется ее потрогать — кудри как у соседского пуделя. Или как упругие завитки дошика, когда разбухнут в стакане. — Взял погонять у брата двоюродного, пока он в городе. Ну что, мальчики, все взяли? Крем для загара? Антипохмелин? Трусы «неделька»?

— С «неделькой» — это к Рудику, — лукаво косит голубым глазом в его сторону Коля.

Рудик фыркает, но Жан, не зная того, почти угадал — не более, чем час назад, он с трудом отстоял свое мнение в том, что ему не нужно брать целый пакет нижнего белья, достаточно и штук пяти-десяти.

— Как? — мама, прижимая к груди его боксеры, была поражена. — Ты же на отдых едешь! Вдруг пойдешь купаться, а вещи украдут? Или в раздевалке украдут? Или в номерах этих ваших украдут?

— Бл... блин, мам! — Рудик, выдрав трусы из ее пальцев, засунул их обратно в ящик. — Кому это надо? Мы же не при советах живем, чтоб в очередях за польским сервантом стоять и трусы воровать. И вообще, мы всего на два дня. Успокойся, мам.

Забросив вещи в багажник, Коля ловит его локоть, пока Жан отвечает на звонок, и говорит, что Рудику лучше сесть спереди — чтоб Жан не обижался, что его кинули, и не задирал нос, если сядет Коля. Рудик цокает, но садится, он бы, конечно, предпочел компанию Коли на заднем сиденье, но раз такое дело...

— Ты че, полфлакона одеколона на себя вылил? — морщит нос, а Жан в ответ трясет кудрями возмущенно, выруливая из двора:

— Это не одеколон, а «Эмир», селективный аромат, который восхваляет мужскую элегантность и природную харизму! Шалфей и белый перец.

При слове «перец» Рудику представляется огромный болгарский, только белого цвета, лежащий на блюде с кабачками. Прикольно — название экзотическое, а пахнет как освежитель воздуха в сортире у Шмеля, который с пацанами звал его сегодня на пивас, и по понятным причинам пришлось отказать, пообещав, что после поездки они точно заквасят вечерком. Шмель не обиделся, хоть и посмотрел с выражением «братву на телок не меняют». «Телка», на которую Рудик променял братву, устроился сзади с полным удобством, скинув кроссовки и вытянув — почти вытянув, если так можно было назвать его позу — ноги, и Рудик думает, что ради этого его и выпихнули на переднее сиденье к мопсяре. Жан за рулем смотрится как французский педик, мчащийся на свидание к своему дружку в ресторан, где будет есть утку в винном соусе и беседовать о кинопремьерах. На эту ассоциацию наводит повязанный вокруг мопсярской шеи шелковый шарфик и сложенные бантиком губки. Хочется придраться к шарфику, но это примитивно, потому Рудик придирается к другому: