Любопытство сгубило больше девственниц, чем любовь
Мы сидели в огромной гостиной и пили коньяк, продолжая наш разговор.
— Что мне делать, Деметрий? Как обезопасить Владимира? — я сидела в кресле, подобрав под себя ноги, держа нетронутый стакан в руке.
— Собирайся и поехали в Англию, я позвоню Алеку и скажу, что ты вернулась. Надеюсь, его ярость будет так же сильна, как и две недели назад, чтобы он клюнул на уловку и примчался туда, поквитаться с тобой, оставив твоего любовника в покое. Хотя думаю, ему тоже не мешало бы выехать из города или хотя бы сменить жилье, где не будет твоего запаха.
— Какой замечательный план: быть наживкой для разъяренного вампира! — с сарказмом сказала я. — Но, похоже, что ты прав: единственный способ защитить Владимира — это вернуться в Англию. Сам он не сможет выехать из города до седьмого мая, потому что сейчас идет масштабная подготовка ко Дню Победы и у него полный завал на работе. Покинуть Петербург он сможет только с седьмого числа, потому что они летят в Москву на парад.
— Ты его любишь? — внимательно глядя на меня, спросил Деметрий.
Поначалу, я хотела сказать какую-нибудь грубость, но подумав о том, сколько этот парень для меня сделал, решила быть искренней:
— Это единственный мужчина, который задержался в моей жизни на столь длительное время. Мне хорошо с ним и я ни за что, не позволю Алеку причинить ему боль.
— Этого лучше твоему бывшему не говорить, как, кстати, и того, что я к тебе приезжал и обо всем рассказал. Надеюсь, ты меня не выдашь? — с надеждой спросил он.
Я тепло улыбнулась и решила его отблагодарить за все то добро, которое он для меня сделал, иногда, даже рискуя дружбой.
— Встань, пожалуйста, — поднимаясь с кресла и, глядя на недоуменное лицо Деметрия, который не мог сообразить, что мне пришло в голову, вместо нормального ответа «да» или «нет», но он решил выполнить мою просьбу, абсолютно не понимая, что от него хотят. Я сделала шаг к нему навстречу и глядя в глаза, прошептала: — Я давно хотела это сделать. Еще до свадьбы. Я… в общем… Спасибо тебе за все! — и с этими словами, я обвила руки вокруг его шеи и, притянув к себе, поцеловала в щеку. От неожиданности, парень растерялся, но взяв себя в руки, обнял меня в ответ.
— Всегда пожалуйста, Селена. Я рад, что могу сделать для тебя хоть что-то.
— Я ценю каждый твой жест. — прошептала я. — Спасибо еще раз.
Между нами повисла неловкая тишина, которую я поспешила нарушить вопросом.
— Ты мне не сказал, где остановился?
— Мне было не до этого, я искал тебя. — взъерошив свои волосы, ответил он.
— Тогда, останешься у меня. Завтра я решу все вопросы, и вечером, мы сможем вернуться в Англию.
— Идет! — усаживаясь в кресло, сказал он. — Но ты мне так и не рассказала, что за наскальная живопись на твоем теле?
— Эта история длиною в полжизни. Если тебе совсем не хочется спать, то я попробую рассказать тебе ее, но при этом, взяв обещание, что ты никому из своей сумасшедшей семейки, не скажешь об этом.
— Заметано! — быстро согласился он.
— Тогда, пожалуй, я начну с самого начала. — снова усаживаясь в мягкое кресло и подбирая под себя замерзшие ноги, как ни крути, а весна в северной столице России была еще суровей, чем в Англии, я начала свой долгий рассказ: — Пятнадцать лет назад, когда я была молодой, амбициозной студенткой, центром моего мироздания были книги. Я могла засиживаться за ними до поздней ночи или раннего утра, забывая про сон и еду. Я поглощала все: философию, историю, легенды, но больше всего, я давала упор на мифологию: греческая, кельтская, скандинавская. В одной из древних рукописных книг Скандинавии, я наткнулась на легенды о боге Торе и его разрушительном молоте. Это были очень древние легенды, из самых истоков мира, и, они кардинально отличались от тех, которые трактуются в современных книгах.
В одной из легенд о гибели Торе, говориться, что Один-Всеотец, после гибели сына, оставил Мьельнир в туманных чертогах Хельхейма, забрав с собой перчатки и пояс, дабы, ни смертный, ни бессмертный, более не протянул за ним руки… По легенде, Один спрятал эти артефакты в разных уголках Мидгарда, то есть, в нашем мире. В книге были карты, но я сомневалась в их достоверности, ведь если бы они были таковыми, то эти артефакты давно бы были найдены. Я собралась в экспедицию. Теоретически, карты оказались точны, но практически… практически, все искали на поверхности, не выходя за рамки условности, и это была ошибка. Правда лежала не на поверхности, а под ней. Эти точки на земной коре отличались повышенной аномальной активностью, а связано это было с тем, что в тех местах соприкасаются миры, то есть, образовались порталы!
Ну, в общем, без особых проблем, мне удалось, побывать в других мирах и заполучить то, что лучше было не трогать. Благодаря этим артефактам, мне удалось попасть в Хельхейм — местечко, я тебе скажу, темное, холодное, а запах… И гостей встречают там не особо радушно. Едва я завладела молотом, как хозяйка туманных чертогов предстала передо мной. Наполовину: прекрасная женщина, наполовину: истлевший, зловонный труп — коварная губительница Хель. Она была в ярости из-за того, что я посмела проскользнуть в ее мир прямо у нее под носом и позариться на оружие богов. За мою самодозволенность и наглость, она наложила на меня проклятье. Суть его заключалась в том, что когда я буду пользоваться молотом, его сила будет тянуть из меня жизнь и ставить отметины на моем теле в виде этих рун, и когда для новых рун не останется больше места, а волосы и глаза станут черными, как ночь, богиня Хель призовет меня в свой темный мир, на вечное рабство.
Я надеялась, что мне удастся отсрочить свой ужасный конец, просто не пользуясь молотом, и долгое время все так и было. Единственные руны на моем теле появились сразу по возвращению из Хельхейма, они возникли на спине, вдоль позвоночника, ты их уже видел однажды в гостинице Италии. Помнишь? — глядя на парня, спросила я. Деметрий утвердительно кивнул, не проронив ни слова, давая возможность продолжить свой рассказ. — Меня не хотели так просто отпускать, и мне пришлось использовать силу артефакта. Вернувшись в мир людей, я передумала разглашать тайну о своей находке, сказав о ней только Вильгельму, разумеется, умолчав о проклятье. Я осознала, какую силу несет в себе это оружие, и сколько бед оно может принести человечеству. Людские сердца легко поддаются соблазну, и желающих владеть такой силой, нашлось бы слишком много… Я спрятала молот в тайнике поместья, на многие годы забыв о нем и о угрозе нависшей надо мной.
Но всему когда-нибудь приходит конец, и для меня он начался с той битвы в поместье. Случилось то, чего никто не мог предположить: во время битвы, я и молот становились единым целым и его избыточная энергия осталась в моем теле. Возможно для бога, это не представляло особой угрозы и он легко смог бы с ней справиться, подчинив себе, но со смертным человеческим телом все намного сложнее.
Едва я вышла из бессознательного состояния, как ошибочно приобретенная мною сила дала о себе знать. Когда Вильгельм признался мне, что вы в спешке покинули поместье, я пришла в такую ярость, что едва не сравняла дом с землей. Ему чудом удалось меня успокоить и все обошлось лишь вылетевшими стеклами и незначительными трещинами в стенах. Но когда я получила документы на развод, то меня уже ничто не могло остановить. В порыве необузданного гнева, я почти до основания разрушила восточное крыло. Вильгельм не на шутку испугался за меня, ведь каждая такая вспышка заканчивалась сильным кровотечением из носа и глубоким обмороком. Сила — разрушала меня изнутри, как время, разрушает хрупкий сосуд.
Недолго думая, он отправил меня на север Шотландии, к моей матери, где мы стали наверстывать отнятые у нас годы. Мэри заботилась обо мне, делая все, чтобы я держала себя в руках и не разносила все подряд, вспыхивая мимолетным гневом или обидой. Мне пришлось бросить пить, — поднимая вверх так и нетронутый стакан, сказала я, — потому что выпивая, я теряла над собой контроль.
Более-менее, я научилась держать себя в руках, и вскоре, мне наскучило сидеть без дела. — я выдержала небольшую паузу, словно собираясь с мыслями. Как под гипнозом, я смотрела на янтарную жидкость в стакане, завороженная магией бликов и сполохов света. Как ни крути, а сейчас моим глазам было доступно гораздо больше, нежели простому смертному, и иногда, яркие краски мира отвлекали, на мгновенье позволяя забыть о собственных невзгодах. — У некоторых, скорбь любит тишину, кому-то необходимо выговориться, моя же боль требовала отмщения. Досконально изучив повадки оборотней, я начала на них охоту. Обострившаяся интуиция помогала мне в поисках этих тварей, и я старательно выслеживала их, путешествуя по разным странам. Одержимая жаждой мести за сломанную ими жизнь, я немного позабыла боль утраты, которая терзала мое сердце.
Но время шло, и руны все больше покрывали мое тело. Я старалась меньше использовать свою силу, делая выбор в сторону пуль с нитратом серебра, но я редко натыкалась на маленькие группы, в основном, это были огромные своры, состоящие из десяти-двадцати особей и вмешательство силы — было неизбежно.
Обладая огромной силой, тело мое было все так же хрупко, как и любое человеческое. Сражаясь с врагом в десятки раз превышающего по численности, я получала увечья, которые, не меньше рун уродовали мое тело. — сказав это, я расстегнула блузку и приспустив ее, показа Деметрию еще совсем свежие шрамы от когтей. Парень нервно сглотнул и прикрыл глаза.
— Селена, как для человека, ты слишком много на себя берешь…
Я пожала плечами.
— Возможно руководствуясь правым делом, я просто пыталась доказать самой себе, что не так ничтожна, как считал Алек, но видимо, в погоне за истиной я слишком заигралась. У меня осталось слишком мало времени, всего одна битва и я покину этот мир навсегда. — мой голос дрогнул, и я отвернулась, чтобы Деметрий не увидел, как блестят мои глаза.
— Неужели ничего нельзя сделать? Давай обратим тебя, и тогда ты не сможешь умереть! — сказал Деметрий. В его голосе прозвучало такое отчаяние, что я улыбнулась, тронутая такими переживаниями.
— Нет, друг мой, — печально ответила я. — Так я лишь отсрочу свой конец. Рано или поздно, это случится, а быть на столетия ходячей рукописью, мне не хочется. Согласись, ведь я выгляжу ужасно!
— Я знал, что ты не сможешь жить, как обычный человек! Знал, что его благородство, тебя погубит! Я говорил об этом Алеку, но он даже не захотел слушать! Какой же он всё-таки идиот! — простонал он.
Я поставила стакан на стол, и встав с дивана, подошла к Деметрию. Опустившись перед ним на колени, я взяла его холодные руки и сжала в своих ладонях.
— Не стоит его винить, в чем он не виноват. Разве его вина в том, что я не устояла перед вашими чарами и влюбилась? Ведь когда он делал мне предложение, то сразу сказал, что ничего не потребует взамен. Наш брак — это сделка, и любить вечно, меня никто не обещал. — разглядывая его руки, прошептала я. Проведя пальцами по его ладоням, я тихо сказала: — Я уже и забыла, какая холодная и твердая у вас кожа… Я думала, что уже никогда не смогу ощутить ее прикосновения и дивный аромат! — прикрыв глаза, я поднесла его руку к своему лицу и прильнула щекой к раскрытой ладони. Еще мгновение и предательские слезы сорвались с моих ресниц.
— Ты плачешь? — испуганно спросил Деметрий.
— Я просто не думала, что так соскучилась за вашей бессмертной красотой. — улыбаясь сквозь слезы, прошептала я. — Наверно, если однажды попал под власть ваших чар, то остаешься их рабом навечно. Столько лет прошло, а я все не могу смириться с тем, что больше не являюсь частью вашей жизни.
Деметрий аккуратно провел рукой по моим волосам.
— За прожитые мною столетия, я никогда никого не утешал, и тем более, не видел слез, которые бы тронули меня как сейчас. Я растерян и не знаю, что мне делать! И я удивлен, что испытываю такие чувства. — тяжело вздохнул он. — Но если от того, что я тебе сейчас скажу, станет хоть немного легче, то значит, я еще что-то понимаю в утешении. Ты не права, сказав, что больше не являешься частью нашей жизни. Не прошло и дня, чтобы Аро или Кай не упрекнули Алека в его поступке, а тот, в свою очередь, не залил свое горе алкоголем. Иногда, я улавливаю разговоры Афины и Сульпиции: они до сих пор о тебе вспоминают и сожалеют о том, что не могут общаться. Джейн. Она скучает за тобой, хоть и не признает этого, но иногда я вижу, как она обнимает брата, разделяя его боль по тебе. Что бы Алек не говорил, ты рождена для нашего мира, и я думаю, он совсем скоро это осознает. Боюсь, только одного, чтобы не было поздно.
— Оооо! Ты даже не представляешь, как я за вами скучаю! — глотая слезы, прорыдала я. — Долгие годы, я отучала себя от привычки любить вас и ждать, но увидев вновь, я поняла, что так и не смогла себя отучить от этой привязанности, поэтому и сбежала! Зачем вы приехали, почему не дали мне дожить свое время?
— Аро не теряет надежды помирить тебя с Алеком и заполучить в свой клан.
— В этом весь Аро. Но это проигрышный вариант: Алек ко мне никогда не вернется! — вздохнула я.
Деметрий пожал плечами.
— Я думаю, тебе стоит приготовиться ко второму раунду, время осознания ошибок пришло. Ты бросила ему вызов и он его принял. Совсем скоро, Алек обрушит на тебя всю свою ярость, за уязвленное самолюбие.
— Уязвленное самолюбие, ты это о чем? — переспросила я.
— Твои измены… — хмыкнул он.
— Что? Но я не являюсь его собственностью!
— После твоего отъезда, он так не думает.
— Ну, что ж, — скрестив руки на груди, мрачно сказала я. — тогда я готова к очередной войне.
Мы проговорили, почти до самого утра. Время было уже пять часов, когда я отправила Деметрия спать. Сама же вместо того, чтобы немного отдохнуть, отправилась в ванную, принимать бодрящий душ. Усердно растирая тело мочалкой, я пыталась понять логику своего бывшего муженька, но при всем желании, у меня ничего не получалось. Я была в бешенстве и безмерно радовалась тому, что его нет поблизости, а то, я бы с удовольствием открутила ему голову! О чем бы потом жалела до конца своих дней. Приведя себя в порядок и прихватив оружие, я тихо покинула дом, предусмотрительно оставив Деметрию записку о том, чтобы он не вздумал отзавтракать моей горничной или поварихой.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Огонь и Лед "Пламя во тьме"
FantasíaКнига вторая! Говорят, мы становимся крепче там, где ломаемся. Так ли это? Возможно. Первая, настоящая любовь имела для меня горький опыт. Но она прошла. Остались лишь пустота, болезненное чувство утраты... и, чертово проклятие, некогда насланное на...