Огонь и Лед "Пламя во тьме"

Глава 79.

Логически мыслить - это правильно, а логически жить - нет.

Дни снова потекли чередой. Люди привыкли ко мне, и, совсем скоро у меня появились поклонники. В подобных поселениях право завоевать сердце самой красивой или богатой девушки поселка предоставляется первому парню на селе. Разумеется и здесь имелся подобный экземпляр. Иван. Широкоплечий, русоволосый, с сияющей белозубой улыбкой деревенский увалень. Он караулил меня в центре села, следил на берегу реки и даже заявлялся в дом приютивших меня людей. Я знала, что все сельские девушки спят и видят себя рядом с ним. Разумеется, я в число его воздыхательниц не входила. Вначале меня забавляли его неумелые и по-детски нелепые ухаживания, но потом они надоели и стали раздражать.
Я — выросшая в сословии, где мужчинам по своей сути не была присуща нелепость. Он даже в сотой мере не мог составить конкуренцию, переполненного чувством собственного достоинства и такому идеальному во многих отношениях Алеку.
Кстати о Алеке. Последние несколько месяцев у меня не было времени скучать о нем или осмысливать совершенные перед ним ошибки. Но сейчас, когда я по большей части времени находилась в покое, я часто думала о нем и с ужасом ловила себя на мысли, что почти не помню его лица. Оно будто стерлось из моей памяти, оставив лишь размытое пятно. Как же так? Столько сил, крови и пота было потрачено и пролито ради того, чтобы осознать, что я почти забыла его? Это несправедливо и больно. Возможно, когда я снова встречу Алека все изменится. Если встречу…

***

Время медленно текло в этом затерянном от цивилизации мире. Наступило лето. Прошло три недели с того момента, как я отправила герцогу письмо. Каждый раз с замиранием сердца выглядывала на улицу, в надежде увидеть знакомый, величественный как у короля силуэт, но вопреки моим ожиданиям, в окне я видела лишь улыбающееся лицо Ивана.
Боль поглотила меня, жгучей кислотой разъедая мою, и без того, потрепанную душу. Мне казалось, что все боги мира отвернулись от меня, прокляв за то зло, что я творила слишком долго, чтобы проявить ко мне хоть каплю сострадания. Я была отравлена этой мыслью и адски зла на них, ведь это они виноваты в том, что чудовища заполонили землю, заставив человека восстать против их бесчинств!
То ли мои стенания были услышаны, то ли  надоели, но однажды утром, я проснулась от того, что слышу детский смех! Плохо, смазано, как будто далеко, но все  же слышу! Счастью моему не было конца! Никогда в жизни я так не радовалась таким простым вещам. В тот момент мне показалось, что за спиной выросли крылья, которым под силу унести меня прочь отсюда в тот мир, где было мое место по праву рождения. Но эйфория быстро прошла, снова уступив место печали и томительному ожиданию. Единственное, что являлось для меня лекарством — это дети. Снующая туда-сюда малышня не давала хандрить, и, ища спасения от своих мрачных мыслей, я все больше проводила время с детьми. Родители не возражали, доверить своих чад молчаливой, склонной к депрессивному состоянию незнакомке. Свободные руки им были очень кстати: огромное хозяйство отнимало максимум времени и возиться с отпрысками им было попросту некогда. Поэтому роль воспитателей брали на себя старшие в семье дети.
Я имела смутное представление о материнских обязанностях, поэтому ограничивалась тем, что развлекала их песенками и играми, за что те, безмерно обожали меня. Но мои песни привлекали внимание не только детей, многие взрослые услышав как я пою, бросали работу и стекались к забору, чтобы послушать песни в которых не понимали смысла, ведь я пела их на своем родном языке. В них я вкладывала всю свою боль и тоску, ведь пела я о родном доме и тех, кого любила, но не могла увидеть. За прохладный голос и чарующее пение меня прозвали Сирин. А так как моего настоящего имени никто не знал, то все стали звать меня именем старославянской женщины-птицы из древней славянской мифологии, чей голос был способен очаровать не только человека, но и бога.
Однажды теплым солнечным днем, сидя во дворе на скамеечке с самым младшим годовалым ребенком на руках, я заметила, как засуетились люди, стекаясь в центр поселка. Я подумала, что приехал грузовик и лишь удивилась, что раньше положенного срока, хотя я запросто могла потеряться в днях и что-то напутать, ведь телевизоров и компьютеров здесь, разумеется, не было и следить за временем было очень сложно.
Пожав плечами и встав со скамьи, я поспешила вслед за всеми, лелея надежду, что в этот раз получу хоть какую-то весть. Крепко держа агукающего карапуза на руках, я дошла до центра и увидела, что никакого грузовика нет. Вместо огромной ржавой развалюхи стоял военный внедорожник, который плотно обступила толпа. Я замедлила шаг. Вряд  ли для меня там будет что-то интересное.
Из толпы вынырнула женщина, в доме которой я жила, и заторопилась в мою сторону. Подбежав ко мне, она возбужденно что-то заговорила, указывая пальцем на зажатый в руке листок. Я опустила взгляд и с удивлением узнала свою фотографию.
— Откуда она у вас?
Женщина снова затараторила, указывая в сторону толпы. Я подняла глаза и посмотрела в том направлении. Люди уже стали замечать меня, отчего громко загалдели, указывая в мою сторону, они стали расступаться, явив моему взору тех, кто был надежно скрыт за плотной стеной спин. Тех, кто как белые вороны выделялись среди серых, мешковатых одежд в своих изысканно-дорогих угольно-черных костюмах.
Я едва не выронила малыша вертевшегося в моих дрожащих от волнения руках. Я отдала ребенка матери и поторопилась зажать рот рукой, чтобы подавить крик радости смешанный с всхлипом рыданий.
Возле большого внедорожника, окруженные восхищенно глазеющей толпой, стояли Вильгельм и Деметрий. Они изумленно смотрели на меня, будто видели впервые. Видимо они не верили своим глазам, потому что застыли как живые статуи, даже взгляд намертво прилип к одной точке, ко мне.
Я первая пришла в себя и, подхватив длинный подол, побежала вперед. Вильгельм успел сделать всего несколько шагов до того момента, как я налетела на него с такой силой, что из меня едва не вышибло дух. Мои руки сомкнулись на шее герцога, но он оставался все так же неподвижен. Я зажмурила глаза, пытаясь прогнать набежавшие слезы, терпеливо ожидая хоть какой-нибудь реакции. Наконец через несколько, показавшихся вечностью секунд, его руки легли на мою спину, крепко прижав к себе. Я почувствовала как с моей головы сползает косынка. Вильгельм. Белая ткань мелькнула в его руке и извивающейся лентой осела на землю. Я подняла затуманенный пеленой слез взгляд и посмотрела в родные глаза, в которых, как и в моих, дрожали слезы.
— Это ты? — тихо сказал он, что я скорее интуитивно почувствовала, чем услышала. — Неужели, это снова ты? — герцог освободил закрученную на затылке косу и она огненной змеей скользнула вниз. — Та самая Селена, которая пропала в горах Вьетнама много лет назад? Неужели я снова тебя вижу?
Я пожала плечами, с трудом выдавив:
— Да, наверное… Только старше на целых семнадцать лет… — я снова крепко прижалась к его груди, бросив взгляд на топтавшегося рядом Деметрия и протянула ему дрожащую руку. — Иди сюда, друг мой!
Деметрий улыбнулся и, взяв меня за руку, сделал шаг. Я притянула его к себе, одной рукой обнимая герцога, второй — друга.
— Я так скучала за вами! — непроизвольно вырвалось у меня, и это была правда, которую я только сейчас, стоя рядом с ними осознала.
Мы так и стояли втроем, посреди площади крепко обнявшись. Люди начали расходиться и я уже не ощущала обжигающих спину любопытных, завистливых взглядов. Лишь Иван скрывшись в тени высокого ореха, сверлил нас ревностным взглядом.
— Ты готова ехать домой? — спросил Вильгельм.
— Да, только поблагодарю людей, что приютили меня.
Герцог согласно кивнул и, положив руку на мое плечо, пошел следом за мной, по пыльной, прокатанной колее ведущей к дому. Когда мы вошли в дом, по шуму он напоминал улей: вся семья была в сборе и громко галдела. Едва мы с герцогом переступили порог, как все голоса разом смолкли, и воцарилась мертвая тишина. Взглядом я обвела всех присутствующих и заметила в руках старшей девочки свой рюкзак. Они поняли: я уезжаю, и зашла для того, чтобы проститься с ними.
Я тепло улыбнулась хозяевам дома и, приложив руку к груди слегка поклонилась, как бы благодаря за доброту и приют. Герцог знавший огромное количество языков, без труда смог задать интересовавшие его вопросы и поблагодарить за то, что не отвернулись от меня. Он долго о чем-то выспрашивал, а после, терпеливо слушал односложные ответы смутившихся малообразованных людей. Получив желаемое, герцог запустил руку в карман и извлек конверт, в котором, как я предполагала, находилось материальное поощрение.
Потрепав за щеку малыша, я улыбнулась и развернувшись, вышла из дома вслед за Деметрием и Вильгельмом.
Когда мы вернулись в центр, то там уже никого не было кроме нескольких торговцев и Ивана, который все также стоял под деревом и выглядел мрачнее тучи. Едва мы дошли до середины площади, как Иван выпрямился и уверенным шагом направился в нашу сторону, и, вскоре преградил путь и что-то с жаром, даже дерзко, сказал герцогу. Вильгельм замер. Его взгляд впился в грубого, неопрятного мужчину, а губы сжались в тонкую линию, но он не растерялся с ответом. Парень остолбенел. Он как примороженный стоял на месте, будто не желая уступать. Вильгельм начала терять терпение и его глаза полыхнули недобрым огнем. Почуяв опасность, парень отступил в сторону, сверля нас злобным взглядом.
— Что он сказал? — спросила я.
— Что мы не можем тебя забрать. Он сказал, что по законам их мира, ты его невеста!
— Что? — возмущенно воскликнула я, удивляясь такой наглости. — И что ты ответил?
— Что по законам нашего мира, ты уже жена.
Я улыбнулась, сжав руку герцога, позволяя усадить меня в широкий, малокомфортабельный джип. Едва я уселась, как герцог торопливо захлопнул дверь, как будто кто-то осмелиться выкрасть меня у него из-под носа. За рулем был Деметрий. Едва Вильгельм сел, как парень резво тронулся с места, подняв столб пыли.
Герцог обернулся и что-то заговорил, но из-за гула мотора, половину слов я не расслышала, и, соответственно, не уловила сути сказанного. Я смущенно улыбнулась, попросив герцога повторить, он удивленно посмотрел на меня, прекрасно зная, что проблем со слухом у меня никогда не было, но просьбу выполнил. Что же до меня, то мне было неловко признаваться в том, что я почти ничего не слышу. Я казалась себе неполноценной и не хотела, чтобы об этом кто-то знал. Поэтому я буквально прилипла к переднему сиденью, стараясь услышать каждое слово сказанное герцогом или Деметрием.
— Я рада, что вы меня нашли. — наконец сказала я.
— Не без труда, — нахмурился Вильгельм. — Дело это хлопотное, и заняло у нас вдвое больше времени чем могло бы. Но к счастью, несмотря на то, что для Деметрия ты невидимка, он все же смог найти тебя.
— Ну, не зря же он самый лучший ищейка в мире! — улыбнулась я, сжав плечо друга. — Спасибо, что помог Вильгельму найти меня, я очень тебе благодарна!
— Да нет проблем, — повернувшись в мою сторону, с готовностью ответил он, ослепляя своей самой сногсшибательной из улыбок.
Магию момента, нарушило недовольное ворчание герцога:
— Да, я только не понимаю, — раздраженно бросил он, — почему нельзя было просто взять и позвонить? Мы бы вытащили тебя из этой глуши еще месяц назад.
— Здесь нет телефонов. — солгала я. — Благо письмо дошло. Я боялась, что оно затеряется так и не дойдя до адресата.
— Значит нам повезло.
— Как далеко мы от внешнего мира?
— Час вертолетом и еще четыре часа по бездорожью. А если добираться только машиной, то и все семь часов выйдет! — ответил Деметрий.
— Ого, путь неблизкий. — охнула я. — Надеюсь меня хватит на такое утомительное путешествие.
— Не волнуйся, это только предположение, на деле же, в трех с половиной часах езды ждет грузовой вертолет, который доставит нас на военный аэропорт, откуда на частном самолете мы полетим в сторону Англии.
— Как вам удалось заполучить военный аэродром? — удивленно спросила я.
— Так же как и машину, и вертолет! — хмыкнул Деметрий. — Все это имущество армии Российской Федерации, которое любезно предоставил наш новый знакомый.
— Владимир?! — догадалась я. Страх за его жизнь раскаленным потоком промчался по моему телу, образуя в душе неприятное щемящее чувство. Боль… — С ним все в порядке?
— Разумеется. — ответил герцог. Видимо он ощутил исходившее от меня волнение и поспешил развеять мои страхи. — Никто не посмеет причинить ему вред.
— Не стоило втягивать его еще и в это. — с укором сказала я. — Он и так рисковал слишком многим, неоднократно спасая меня, и тех, кто мне дорог.
— Извини, но как оказалось, без него — никак! — пожал плечами Деметрий. — А ты молодец, умеешь выбирать любовников.
— Не будь таким бестактным! — возмутилась я. — Это здесь вовсе не причем! Лучше расскажите, что произошло за время моего отсутствия?
— Ничего существенного. — махнул рукой Вильгельм. — А вот у тебя, я думаю, есть, что рассказать.
— Не думаю, что это подходящее место для моих откровений. Оставим их на время перелета. — уклончиво ответила я, опасаясь того, что из-за шума двигателя не расслышу и половины вопросов, которые посыпятся на меня во время рассказа.
Большая часть пути прошла в молчании. Лишь брошенные на меня украдкой взгляды выражали гораздо больше, чем тысячи сказанных слов. Через несколько часов, мы выехали из густых лесов, где на благоухающем всеми ароматами трав и цветов поле, нас ждал военный грузовой вертолет. Быстро загрузившись, мы, наконец, поднялись в небо, улетая прочь из густых, влажных лесов Алтая пахнущих смолой и дождем, оставляя позади все невзгоды, страх и боль моего ужасного прошлого. Больше не будет изматывающих погонь, от которых я замертво валилась с ног не в состоянии ступить ни шагу. Настал конец моим жестоким, бесчеловечным убийствам, след которых тянулся по всему миру из одной страны в другую, оставляя кровавую дорожку на холодном лице улиц сонных городов. И самое главное, я больше никогда, никогда в жизни, не услышу ледяной, как прикосновение самой смерти голос Хель, который звуча в моей голове, сводил с ума от страха, заставляя метаться, как запертое в клетке животное. Все кончено. Я теперь снова буду принадлежать тому миру, в котором была рождена, и, в котором мне предназначалось прожить свою жизнь, если бы не рок судьбы столкнувший меня с этого пути. Но боги оказались милостивы ко мне, дав шанс прожить оставшуюся часть жизни так, как мне того хотелось далеких двадцать лет назад, когда мир казался ярким и красочным, переливаясь возможностями, словно все цвета радуги. Я снова буду жить!
Жить. Кажется, я давно забыла истинный смысл этого слова. Последние годы моя жизнь больше напоминала существование самого убогого и жалкого существа. Как теперь, привыкнув к голоду и самым суровым условиям, вернуться в мир где всего в избытке? Я часто задумывалась: а не будет ли мне скучно жить там, где мое место по праву рождения? Но, поймав себя на подобной мысли, я тут же все отрицала, убеждая себя в том, что хотела именно этого. И вот теперь у меня будет такая возможность.