Логически мыслить - это правильно, а логически жить - нет.
Дни снова потекли чередой. Люди привыкли ко мне, и, совсем скоро у меня появились поклонники. В подобных поселениях право завоевать сердце самой красивой или богатой девушки поселка предоставляется первому парню на селе. Разумеется и здесь имелся подобный экземпляр. Иван. Широкоплечий, русоволосый, с сияющей белозубой улыбкой деревенский увалень. Он караулил меня в центре села, следил на берегу реки и даже заявлялся в дом приютивших меня людей. Я знала, что все сельские девушки спят и видят себя рядом с ним. Разумеется, я в число его воздыхательниц не входила. Вначале меня забавляли его неумелые и по-детски нелепые ухаживания, но потом они надоели и стали раздражать.
Я — выросшая в сословии, где мужчинам по своей сути не была присуща нелепость. Он даже в сотой мере не мог составить конкуренцию, переполненного чувством собственного достоинства и такому идеальному во многих отношениях Алеку.
Кстати о Алеке. Последние несколько месяцев у меня не было времени скучать о нем или осмысливать совершенные перед ним ошибки. Но сейчас, когда я по большей части времени находилась в покое, я часто думала о нем и с ужасом ловила себя на мысли, что почти не помню его лица. Оно будто стерлось из моей памяти, оставив лишь размытое пятно. Как же так? Столько сил, крови и пота было потрачено и пролито ради того, чтобы осознать, что я почти забыла его? Это несправедливо и больно. Возможно, когда я снова встречу Алека все изменится. Если встречу…***
Время медленно текло в этом затерянном от цивилизации мире. Наступило лето. Прошло три недели с того момента, как я отправила герцогу письмо. Каждый раз с замиранием сердца выглядывала на улицу, в надежде увидеть знакомый, величественный как у короля силуэт, но вопреки моим ожиданиям, в окне я видела лишь улыбающееся лицо Ивана.
Боль поглотила меня, жгучей кислотой разъедая мою, и без того, потрепанную душу. Мне казалось, что все боги мира отвернулись от меня, прокляв за то зло, что я творила слишком долго, чтобы проявить ко мне хоть каплю сострадания. Я была отравлена этой мыслью и адски зла на них, ведь это они виноваты в том, что чудовища заполонили землю, заставив человека восстать против их бесчинств!
То ли мои стенания были услышаны, то ли надоели, но однажды утром, я проснулась от того, что слышу детский смех! Плохо, смазано, как будто далеко, но все же слышу! Счастью моему не было конца! Никогда в жизни я так не радовалась таким простым вещам. В тот момент мне показалось, что за спиной выросли крылья, которым под силу унести меня прочь отсюда в тот мир, где было мое место по праву рождения. Но эйфория быстро прошла, снова уступив место печали и томительному ожиданию. Единственное, что являлось для меня лекарством — это дети. Снующая туда-сюда малышня не давала хандрить, и, ища спасения от своих мрачных мыслей, я все больше проводила время с детьми. Родители не возражали, доверить своих чад молчаливой, склонной к депрессивному состоянию незнакомке. Свободные руки им были очень кстати: огромное хозяйство отнимало максимум времени и возиться с отпрысками им было попросту некогда. Поэтому роль воспитателей брали на себя старшие в семье дети.
Я имела смутное представление о материнских обязанностях, поэтому ограничивалась тем, что развлекала их песенками и играми, за что те, безмерно обожали меня. Но мои песни привлекали внимание не только детей, многие взрослые услышав как я пою, бросали работу и стекались к забору, чтобы послушать песни в которых не понимали смысла, ведь я пела их на своем родном языке. В них я вкладывала всю свою боль и тоску, ведь пела я о родном доме и тех, кого любила, но не могла увидеть. За прохладный голос и чарующее пение меня прозвали Сирин. А так как моего настоящего имени никто не знал, то все стали звать меня именем старославянской женщины-птицы из древней славянской мифологии, чей голос был способен очаровать не только человека, но и бога.
Однажды теплым солнечным днем, сидя во дворе на скамеечке с самым младшим годовалым ребенком на руках, я заметила, как засуетились люди, стекаясь в центр поселка. Я подумала, что приехал грузовик и лишь удивилась, что раньше положенного срока, хотя я запросто могла потеряться в днях и что-то напутать, ведь телевизоров и компьютеров здесь, разумеется, не было и следить за временем было очень сложно.
Пожав плечами и встав со скамьи, я поспешила вслед за всеми, лелея надежду, что в этот раз получу хоть какую-то весть. Крепко держа агукающего карапуза на руках, я дошла до центра и увидела, что никакого грузовика нет. Вместо огромной ржавой развалюхи стоял военный внедорожник, который плотно обступила толпа. Я замедлила шаг. Вряд ли для меня там будет что-то интересное.
Из толпы вынырнула женщина, в доме которой я жила, и заторопилась в мою сторону. Подбежав ко мне, она возбужденно что-то заговорила, указывая пальцем на зажатый в руке листок. Я опустила взгляд и с удивлением узнала свою фотографию.
— Откуда она у вас?
Женщина снова затараторила, указывая в сторону толпы. Я подняла глаза и посмотрела в том направлении. Люди уже стали замечать меня, отчего громко загалдели, указывая в мою сторону, они стали расступаться, явив моему взору тех, кто был надежно скрыт за плотной стеной спин. Тех, кто как белые вороны выделялись среди серых, мешковатых одежд в своих изысканно-дорогих угольно-черных костюмах.
Я едва не выронила малыша вертевшегося в моих дрожащих от волнения руках. Я отдала ребенка матери и поторопилась зажать рот рукой, чтобы подавить крик радости смешанный с всхлипом рыданий.
Возле большого внедорожника, окруженные восхищенно глазеющей толпой, стояли Вильгельм и Деметрий. Они изумленно смотрели на меня, будто видели впервые. Видимо они не верили своим глазам, потому что застыли как живые статуи, даже взгляд намертво прилип к одной точке, ко мне.
Я первая пришла в себя и, подхватив длинный подол, побежала вперед. Вильгельм успел сделать всего несколько шагов до того момента, как я налетела на него с такой силой, что из меня едва не вышибло дух. Мои руки сомкнулись на шее герцога, но он оставался все так же неподвижен. Я зажмурила глаза, пытаясь прогнать набежавшие слезы, терпеливо ожидая хоть какой-нибудь реакции. Наконец через несколько, показавшихся вечностью секунд, его руки легли на мою спину, крепко прижав к себе. Я почувствовала как с моей головы сползает косынка. Вильгельм. Белая ткань мелькнула в его руке и извивающейся лентой осела на землю. Я подняла затуманенный пеленой слез взгляд и посмотрела в родные глаза, в которых, как и в моих, дрожали слезы.
— Это ты? — тихо сказал он, что я скорее интуитивно почувствовала, чем услышала. — Неужели, это снова ты? — герцог освободил закрученную на затылке косу и она огненной змеей скользнула вниз. — Та самая Селена, которая пропала в горах Вьетнама много лет назад? Неужели я снова тебя вижу?
Я пожала плечами, с трудом выдавив:
— Да, наверное… Только старше на целых семнадцать лет… — я снова крепко прижалась к его груди, бросив взгляд на топтавшегося рядом Деметрия и протянула ему дрожащую руку. — Иди сюда, друг мой!
Деметрий улыбнулся и, взяв меня за руку, сделал шаг. Я притянула его к себе, одной рукой обнимая герцога, второй — друга.
— Я так скучала за вами! — непроизвольно вырвалось у меня, и это была правда, которую я только сейчас, стоя рядом с ними осознала.
Мы так и стояли втроем, посреди площади крепко обнявшись. Люди начали расходиться и я уже не ощущала обжигающих спину любопытных, завистливых взглядов. Лишь Иван скрывшись в тени высокого ореха, сверлил нас ревностным взглядом.
— Ты готова ехать домой? — спросил Вильгельм.
— Да, только поблагодарю людей, что приютили меня.
Герцог согласно кивнул и, положив руку на мое плечо, пошел следом за мной, по пыльной, прокатанной колее ведущей к дому. Когда мы вошли в дом, по шуму он напоминал улей: вся семья была в сборе и громко галдела. Едва мы с герцогом переступили порог, как все голоса разом смолкли, и воцарилась мертвая тишина. Взглядом я обвела всех присутствующих и заметила в руках старшей девочки свой рюкзак. Они поняли: я уезжаю, и зашла для того, чтобы проститься с ними.
Я тепло улыбнулась хозяевам дома и, приложив руку к груди слегка поклонилась, как бы благодаря за доброту и приют. Герцог знавший огромное количество языков, без труда смог задать интересовавшие его вопросы и поблагодарить за то, что не отвернулись от меня. Он долго о чем-то выспрашивал, а после, терпеливо слушал односложные ответы смутившихся малообразованных людей. Получив желаемое, герцог запустил руку в карман и извлек конверт, в котором, как я предполагала, находилось материальное поощрение.
Потрепав за щеку малыша, я улыбнулась и развернувшись, вышла из дома вслед за Деметрием и Вильгельмом.
Когда мы вернулись в центр, то там уже никого не было кроме нескольких торговцев и Ивана, который все также стоял под деревом и выглядел мрачнее тучи. Едва мы дошли до середины площади, как Иван выпрямился и уверенным шагом направился в нашу сторону, и, вскоре преградил путь и что-то с жаром, даже дерзко, сказал герцогу. Вильгельм замер. Его взгляд впился в грубого, неопрятного мужчину, а губы сжались в тонкую линию, но он не растерялся с ответом. Парень остолбенел. Он как примороженный стоял на месте, будто не желая уступать. Вильгельм начала терять терпение и его глаза полыхнули недобрым огнем. Почуяв опасность, парень отступил в сторону, сверля нас злобным взглядом.
— Что он сказал? — спросила я.
— Что мы не можем тебя забрать. Он сказал, что по законам их мира, ты его невеста!
— Что? — возмущенно воскликнула я, удивляясь такой наглости. — И что ты ответил?
— Что по законам нашего мира, ты уже жена.
Я улыбнулась, сжав руку герцога, позволяя усадить меня в широкий, малокомфортабельный джип. Едва я уселась, как герцог торопливо захлопнул дверь, как будто кто-то осмелиться выкрасть меня у него из-под носа. За рулем был Деметрий. Едва Вильгельм сел, как парень резво тронулся с места, подняв столб пыли.
Герцог обернулся и что-то заговорил, но из-за гула мотора, половину слов я не расслышала, и, соответственно, не уловила сути сказанного. Я смущенно улыбнулась, попросив герцога повторить, он удивленно посмотрел на меня, прекрасно зная, что проблем со слухом у меня никогда не было, но просьбу выполнил. Что же до меня, то мне было неловко признаваться в том, что я почти ничего не слышу. Я казалась себе неполноценной и не хотела, чтобы об этом кто-то знал. Поэтому я буквально прилипла к переднему сиденью, стараясь услышать каждое слово сказанное герцогом или Деметрием.
— Я рада, что вы меня нашли. — наконец сказала я.
— Не без труда, — нахмурился Вильгельм. — Дело это хлопотное, и заняло у нас вдвое больше времени чем могло бы. Но к счастью, несмотря на то, что для Деметрия ты невидимка, он все же смог найти тебя.
— Ну, не зря же он самый лучший ищейка в мире! — улыбнулась я, сжав плечо друга. — Спасибо, что помог Вильгельму найти меня, я очень тебе благодарна!
— Да нет проблем, — повернувшись в мою сторону, с готовностью ответил он, ослепляя своей самой сногсшибательной из улыбок.
Магию момента, нарушило недовольное ворчание герцога:
— Да, я только не понимаю, — раздраженно бросил он, — почему нельзя было просто взять и позвонить? Мы бы вытащили тебя из этой глуши еще месяц назад.
— Здесь нет телефонов. — солгала я. — Благо письмо дошло. Я боялась, что оно затеряется так и не дойдя до адресата.
— Значит нам повезло.
— Как далеко мы от внешнего мира?
— Час вертолетом и еще четыре часа по бездорожью. А если добираться только машиной, то и все семь часов выйдет! — ответил Деметрий.
— Ого, путь неблизкий. — охнула я. — Надеюсь меня хватит на такое утомительное путешествие.
— Не волнуйся, это только предположение, на деле же, в трех с половиной часах езды ждет грузовой вертолет, который доставит нас на военный аэропорт, откуда на частном самолете мы полетим в сторону Англии.
— Как вам удалось заполучить военный аэродром? — удивленно спросила я.
— Так же как и машину, и вертолет! — хмыкнул Деметрий. — Все это имущество армии Российской Федерации, которое любезно предоставил наш новый знакомый.
— Владимир?! — догадалась я. Страх за его жизнь раскаленным потоком промчался по моему телу, образуя в душе неприятное щемящее чувство. Боль… — С ним все в порядке?
— Разумеется. — ответил герцог. Видимо он ощутил исходившее от меня волнение и поспешил развеять мои страхи. — Никто не посмеет причинить ему вред.
— Не стоило втягивать его еще и в это. — с укором сказала я. — Он и так рисковал слишком многим, неоднократно спасая меня, и тех, кто мне дорог.
— Извини, но как оказалось, без него — никак! — пожал плечами Деметрий. — А ты молодец, умеешь выбирать любовников.
— Не будь таким бестактным! — возмутилась я. — Это здесь вовсе не причем! Лучше расскажите, что произошло за время моего отсутствия?
— Ничего существенного. — махнул рукой Вильгельм. — А вот у тебя, я думаю, есть, что рассказать.
— Не думаю, что это подходящее место для моих откровений. Оставим их на время перелета. — уклончиво ответила я, опасаясь того, что из-за шума двигателя не расслышу и половины вопросов, которые посыпятся на меня во время рассказа.
Большая часть пути прошла в молчании. Лишь брошенные на меня украдкой взгляды выражали гораздо больше, чем тысячи сказанных слов. Через несколько часов, мы выехали из густых лесов, где на благоухающем всеми ароматами трав и цветов поле, нас ждал военный грузовой вертолет. Быстро загрузившись, мы, наконец, поднялись в небо, улетая прочь из густых, влажных лесов Алтая пахнущих смолой и дождем, оставляя позади все невзгоды, страх и боль моего ужасного прошлого. Больше не будет изматывающих погонь, от которых я замертво валилась с ног не в состоянии ступить ни шагу. Настал конец моим жестоким, бесчеловечным убийствам, след которых тянулся по всему миру из одной страны в другую, оставляя кровавую дорожку на холодном лице улиц сонных городов. И самое главное, я больше никогда, никогда в жизни, не услышу ледяной, как прикосновение самой смерти голос Хель, который звуча в моей голове, сводил с ума от страха, заставляя метаться, как запертое в клетке животное. Все кончено. Я теперь снова буду принадлежать тому миру, в котором была рождена, и, в котором мне предназначалось прожить свою жизнь, если бы не рок судьбы столкнувший меня с этого пути. Но боги оказались милостивы ко мне, дав шанс прожить оставшуюся часть жизни так, как мне того хотелось далеких двадцать лет назад, когда мир казался ярким и красочным, переливаясь возможностями, словно все цвета радуги. Я снова буду жить!
Жить. Кажется, я давно забыла истинный смысл этого слова. Последние годы моя жизнь больше напоминала существование самого убогого и жалкого существа. Как теперь, привыкнув к голоду и самым суровым условиям, вернуться в мир где всего в избытке? Я часто задумывалась: а не будет ли мне скучно жить там, где мое место по праву рождения? Но, поймав себя на подобной мысли, я тут же все отрицала, убеждая себя в том, что хотела именно этого. И вот теперь у меня будет такая возможность.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Огонь и Лед "Пламя во тьме"
FantasíaКнига вторая! Говорят, мы становимся крепче там, где ломаемся. Так ли это? Возможно. Первая, настоящая любовь имела для меня горький опыт. Но она прошла. Остались лишь пустота, болезненное чувство утраты... и, чертово проклятие, некогда насланное на...