Огонь и Лед "Пламя во тьме"

Глава 75.

Исповедь.

Несмотря на чудовищную усталость и голод, я все же решила не торопиться и вместо душа принять ванну, ведь после своих злоключений я выглядела как свихнувшееся с ума чудовище: в засохшей крови, грязи и с всклокоченными, словно воронье гнездо волосами.
Тщательно выкупавшись, я наконец вылезла из ванны, и накинув на себя мягкий, махровый халат, подошла к запотевшему зеркалу. Стерев рукой осевшую влагу, я посмотрела на свое отражение. Чувство сильного отвращения захлестнуло меня. С тех пор, как я последний раз смотрела на себя в зеркало, прошло где-то два месяца. Но мне показалось, что произошедшие за этот период изменения стали еще пугающе и отчетливее. Казалось, я похудела еще больше и бледно-зеленая кожа лица туго обтягивала череп, а в черных, непроглядных как тьма глазах, давно застыли пустота, холод и смерть. Сейчас я больше напоминала анатомический экспонат кунсткамеры: ни красоты, ни чувств, ни жизни. Механическое чудовище с одним единственным инстинктом — убивать.
Хель сказала, что когда все закончится, я снова стану обычным человеком. Но разве после всего, что я совершила и пережила, я смогу стать прежней? И какая сила или магия, сможет исправить эти уродства, искалечившие не только мое тело, но и мою душу.
Я потерла хрупкое запястье. Хель давно сняла с меня тяжелые, обжигающие оковы, и гниющие раны, вроде бы, затянулись. Но ужасные шрамы были отчетливо видны, выдавая их постыдное происхождение. Рабыня! Я — безвольная марионетка самой жестокой из богов! Ее оружие и олицетворение в этом мире! Похоже, что она снова оказалась права: я никогда не смогу жить как прежде! Да, сказать по-правде, я давно не помню той жизни. Кажется, она осталась далеко за той чертой, которую я переступила более пятнадцати лет назад, и теперь казалась мне эпизодом чужой жизни, но вовсе не моей. Чем я стану когда война закончится и все, что я делала потеряет смысл? Перестать сражаться — значит умереть. Тогда ради чего я столько борюсь? Ради чего все эти жестокие смерти и жертвы? Ради пустоты, которой стану едва остановлюсь?
Вновь за последние несколько дней мною овладел страх перед будущим. Давно я не испытывала этого леденящего кровь чувства. И не сказать, что вновь его ощутить, было мне по душе.
Я снова посмотрела на свое отражение.
«Алек! Алек… Алек? Примет ли он меня такую?» — я грустно улыбнулась своему отражению. — «Конечно нет».
Я знаю разного Алека: холодного, страстного, в гневе. Но это, с застывшим отвращением и страхом в глазах был самым правдоподобным. Он ненавидел меня и жалел, что я вернулась. Алек был не готов к подобным изменениям. Для него было бы лучше, чтобы я оставалась мертва. Его любовь давно осталась в прошлом, а идти за мной его заставляли привычка и чувство, как ему казалось, долга, который он не обязан был отдавать.
Я отвернулась от уродливого отражения пугавшего даже меня и устало поплелась в комнату.
Ужин уже ждал меня на столе. Почуяв аппетитный запах съестного, я бросилась к столу и с животной жадностью, набросилась на горячую еду, поглощая ее с невероятной скоростью.
Наконец наевшись до отвала, я подошла к кровати и просто рухнув поверх одеял, уснула крепким и безмятежным сном.