Исповедь.
Несмотря на чудовищную усталость и голод, я все же решила не торопиться и вместо душа принять ванну, ведь после своих злоключений я выглядела как свихнувшееся с ума чудовище: в засохшей крови, грязи и с всклокоченными, словно воронье гнездо волосами.
Тщательно выкупавшись, я наконец вылезла из ванны, и накинув на себя мягкий, махровый халат, подошла к запотевшему зеркалу. Стерев рукой осевшую влагу, я посмотрела на свое отражение. Чувство сильного отвращения захлестнуло меня. С тех пор, как я последний раз смотрела на себя в зеркало, прошло где-то два месяца. Но мне показалось, что произошедшие за этот период изменения стали еще пугающе и отчетливее. Казалось, я похудела еще больше и бледно-зеленая кожа лица туго обтягивала череп, а в черных, непроглядных как тьма глазах, давно застыли пустота, холод и смерть. Сейчас я больше напоминала анатомический экспонат кунсткамеры: ни красоты, ни чувств, ни жизни. Механическое чудовище с одним единственным инстинктом — убивать.
Хель сказала, что когда все закончится, я снова стану обычным человеком. Но разве после всего, что я совершила и пережила, я смогу стать прежней? И какая сила или магия, сможет исправить эти уродства, искалечившие не только мое тело, но и мою душу.
Я потерла хрупкое запястье. Хель давно сняла с меня тяжелые, обжигающие оковы, и гниющие раны, вроде бы, затянулись. Но ужасные шрамы были отчетливо видны, выдавая их постыдное происхождение. Рабыня! Я — безвольная марионетка самой жестокой из богов! Ее оружие и олицетворение в этом мире! Похоже, что она снова оказалась права: я никогда не смогу жить как прежде! Да, сказать по-правде, я давно не помню той жизни. Кажется, она осталась далеко за той чертой, которую я переступила более пятнадцати лет назад, и теперь казалась мне эпизодом чужой жизни, но вовсе не моей. Чем я стану когда война закончится и все, что я делала потеряет смысл? Перестать сражаться — значит умереть. Тогда ради чего я столько борюсь? Ради чего все эти жестокие смерти и жертвы? Ради пустоты, которой стану едва остановлюсь?
Вновь за последние несколько дней мною овладел страх перед будущим. Давно я не испытывала этого леденящего кровь чувства. И не сказать, что вновь его ощутить, было мне по душе.
Я снова посмотрела на свое отражение.
«Алек! Алек… Алек? Примет ли он меня такую?» — я грустно улыбнулась своему отражению. — «Конечно нет».
Я знаю разного Алека: холодного, страстного, в гневе. Но это, с застывшим отвращением и страхом в глазах был самым правдоподобным. Он ненавидел меня и жалел, что я вернулась. Алек был не готов к подобным изменениям. Для него было бы лучше, чтобы я оставалась мертва. Его любовь давно осталась в прошлом, а идти за мной его заставляли привычка и чувство, как ему казалось, долга, который он не обязан был отдавать.
Я отвернулась от уродливого отражения пугавшего даже меня и устало поплелась в комнату.
Ужин уже ждал меня на столе. Почуяв аппетитный запах съестного, я бросилась к столу и с животной жадностью, набросилась на горячую еду, поглощая ее с невероятной скоростью.
Наконец наевшись до отвала, я подошла к кровати и просто рухнув поверх одеял, уснула крепким и безмятежным сном.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Огонь и Лед "Пламя во тьме"
FantasíaКнига вторая! Говорят, мы становимся крепче там, где ломаемся. Так ли это? Возможно. Первая, настоящая любовь имела для меня горький опыт. Но она прошла. Остались лишь пустота, болезненное чувство утраты... и, чертово проклятие, некогда насланное на...