Сердце волка.

Глава 25.

Я дышала, видела и слышала. Я даже могла чувствовать холод кончиками пальцев, притрагиваясь к металлу кандалов, которые скрывали длинные, подбитые густым мехом рукава моего плаща, который накинули мне на плечи. Но на этом все. Мне казалось, что внутри меня образовался вакуум, ни грусти, ни страха, ничего не было из того, что я должна была, по идее чувствовать.
Я ничего не могла с собой поделать, воспоминания вчерашней ночи, словно высасывали из меня всю ту мою сущь, что жила во мне последние три года, ту Одри, которая родилась во мне, когда я очнулась на руках монахини.

- Ну здравствуй, дочка.
Слова эхом разносились во мне вновь и вновь, возвращая обратно в прошлую ночь.

Этот холодный голос, этот пронизывающий взгляд, словно молотом разбили стену, за которой прятались мои воспоминания и моя память.
И они хлынули на меня, словно поток горной реки, прорвавшийся сквозь плотину.
...Вот я прячусь под столом от своего учителя, ...вот сижу на высоком стуле и помогаю мешать тесто улыбчивой женщине с добрыми глазами, Фрейя... моя Фрейя...
Высокий и красивый юноша из моих снов щекочет меня, и я заливаюсь от смеха,... Элан, мой брат, я чувствую как задыхаюсь от рыданий, падая на колени. Ещё миллион лиц, голосов и моментов моей жизни, мелькают в моей голове, наполняя горечью и тоской по любимым людям.
Я поднимаю глаза и смотрю на своего отца. Но не испытываю любви и радости, вспоминая все те раны на моем сердце, что он оставил. Боль одиночества отверженной дочери, растоптанная детская любовь и мечта, чтобы собственный отец тебя любил, просто потому что ты есть.
Вместе с тёплыми воспоминаниями, в сознание врывались словно крикливые птицы, воспоминания детских обид и разочарований. Резкие слова, насмешки, сказанные этим холодным голосом. Отец был кем угодно, но не родителем, который оберегал и любил. Он был расчетливым и холодным правителем, королём, который внушал страх любому, кто окажется у него на пути.
Я так страдала, что собственная память, решила заблокировать воспоминания о горестях, терзавшие мою душу и сердце, давая шанс начать новую жизнь.
Я крутила вновь приобретённые воспоминания в голове, о пожаре, о своём брате, который спас меня, мои скитания по лесу,... мой верный конь Ветер, спасший меня от страшного чудища.
Я закрыла глаза, ощущая как снежинки оседают на моих ресницах и щеках. Мне хотелось растворится так же, как снежинки таяли на горячей коже, стекая вместе с солеными каплями, которые я даже не замечала.
Мой брат Элан. Я не верила в то, что он погиб в пожаре, я вспоминала его добрые глаза, подернутые тревогой, когда он в последний раз смотрел на меня, и сердце словно оживало на короткий миг. Мне не хотелось думать о том, что я потеряла его. В моей жизни их и так было слишком много. Но глядя вперёд на широкие плечи отца, закованные в серебряные доспехи, я сомневалась, что следующий день наступит для меня.
Он ехал в окружении своих гвардейцев и ни малейшего внимания не уделял мне, будто он находился на приятной прогулке и не более.
Мы были в пути уже вторые сутки, преодолев горный перевал, было заметно, что люди и лошади порядком выдохлись, бродить по узеньким тропкам между острых камней под обильным снегопадом и ветром.
Надежда на то, что меня спасёт Ред, истлела уже давно, и мне не хотелось признаваться самой себе, что это ещё один повод для боли в моем сердце.
Великий Князь Драгомир вряд ли станет рисковать жизнью своих людей и тем более своей ради спасения послушниц, в этом плане иллюзий я не питала.
Грела мысль о том, что Джулс осталась в той сторожке, и я надеялась, что сын Максвелла спасёт ее, доставив обратно в замок Князя.