Their madness

37. Лиса

- Чонгук, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста... - частит Лиса, не в силах больше терпеть происходящее. Она выгибается, гибко и ломко, чуть ли не на мостик встает, упираясь макушкой в подушки дивана, пытается ухватить Чона за волосы, заставить прекратить мучения, но жесткая рука перехватывает ладошки, сжимает, плотно припечатывает к животу. Чтоб не мешала, правильно.
Второй раз он такое делает. И если в первый это воспринималось как эксперимент и новизна, то сейчас... Лиса не знает, как это воспринимать. И не знает, как реагировать. Как правильно. Особенно после того, как они уже два раза позанимались любовью за сегодняшнюю ночь. Ей все еще стыдны кое-какие вещи, несмотря на то, что Чонгук всегда доминирует в постели и особо не интересуется ее мнением по поводу новых способов секса. Вот как сейчас, например. Потому что это стыдно, и странно, и невозможно приятно. А еще все время на грани. Все время. И Лиса не знает, как сделать так, чтоб уже переступить черту, тело требует, в груди стучит, живот ноет. А ее мучитель словно медлит. Останавливается. Смотрит на нее, усмехается. А потом проводит жесткими пальцами по клитору, и Лиса от этой смены тактильных ощущений дергает, словно током. И надо, чтоб еще раз так сделал! Чтоб освободиться! А он - ни в какую! Никак! Вот никак!
- Чонгук... - она готова умолять, на полном серьезе умолять, так он измучил ее, но Чонгук ныряет пальцами в нее, и Лиса опять захлебывается стоном. И хорошо, что ночь, и никого нет возле мастерской, можно кричать...
И она кричит, и не замечает, как мокрые от ее смазки пальцы проникают в кольцо ануса. Это другие ощущения, странные, необычные. Немного пугающие, но на волне ожидания оргазма, когда что угодно сделаешь, чтоб заполучить его, эта новизна - благо.
Промежность пульсирует сильнее, Чонгук погружает пальцы одновременно в оба ее отверстия, немного расширяя, подготавливая. Лиса это понимает, смутно и не отчетливо, но понимает. И лишь дергает бедрами навстречу. Разрешая. Приглашая.
- Молодец, - тихо говорит Чонгук, а потом командует, - дыши часто.
И Лис, вцепившись пальцами в подушки, дышит так, как он приказывает. Дышит, ощущая медленное наполнение, необычное, но не пугающее, не болезненное. Волнующее.
Чонгук отрывает ее руку от подушки и кладет на пульсирующий клитор, нажимает несколько раз сам, своими пальцами сверху, начиная одновременно двигаться в ней, медленно и осторожно. Лису от этого ощущения буквально трясет, так, что, не удерживай он ее, то и соскользнула бы. Но, конечно же, никто ей такой вольности не позволяет. Лиса открывает глаза, смотрит на Чонгука, в его бешеные, такие жесткие сейчас, жестокие даже глаза, жадно отслеживающие каждое изменение в ее лице, переводит взгляд на свои пальчики на клиторе, двигающиеся в быстром ритме, созвучном движениям ее парня в ней.
Чонгук отслеживает направление ее взгляда, сжимает губы и ускоряется, срываясь на грубость и жестокость. Которая заводит. Так заводит, что невозможно сдерживаться, и Лиса стонет все громче и громче, и сжимается на нем, и даже плачет, кажется. По крайней мере, слезы текут, это точно. И не от боли. От желания освобождения. Взрыва.
- Кончай, Лис, - приказывает Чонгук, не отводя от нее глаз, и Лису неожиданно накрывает. Словно именно этого взгляда, этого понимания происходящего со всей отчетливостью, этого приказа ей и не хватало, чтоб феерически кончить.
Лиса опять выгибается, закатывает глаза и кричит, дрожа всем телом.
- Да, малышка, так, так, так... - бормочет Чонгук, делая последние финальные рывки в ней, и догоняя в удовольствии. Затем укладывается на нее и облегченно выдыхает.
И потом какое-то время просто лежит, не шевелясь, на ее груди, наслаждаясь последней дрожью оргазма, одного на двоих безумия.
Лиса, немного отдышавшись, задумчиво гладит его по макушке, перебирает длинные пряди:
- Я так понимаю, это и был сюрприз? - тихо улыбается она, глядя в серый бетонный потолок.
- Ну, типа того, - хмыкает Чонгук, нехотя приподнимаясь, прихватывает сухими губами острый сосок, облизывает его, выпускает с громким чмоком, а потом встает и идет в душ. - Идешь?
- Полежу чуть-чуть...
Она смотрит на широкую спину с неровными шрамами и крыльями татуировки, а потом опять в потолок, пытаясь осознать, понравилось ли ей то, что он только что с ней сделал? Слышит шум воды из душа и ощущает практически непреодолимое желание пойти к нему, присоединиться.
И понимает, понравилось. Конечно, он в своем репертуаре. Ни обсудить все на берегу, ни подготовить... Но когда он с ней обсуждал что-либо? Особенно в сексе? Так уж получилось, что все, что Чонгук с ней делает, Лисе нравится. Все.
Она сводит ноги, мимолетно морщась от не очень приятных ощущений, и думает о том, что, наверно, даже если он захочет еще что-то такого же плана, ей понравится.
Все это ужасно пошло, непристойно, и хорошие девочки таким не занимаются. Но она давно перестала быть хорошей девочкой. Примерно уже год как. С того самого времени, как в ее жизнь ворвался Чон.
Лиса не замечает, как засыпает. Неожиданно. Прямо вот так, со сдвинутыми ногами, ладошкой на груди и немного запрокинутой головой.
Она не слышит, как возвращается Чонгук, как долго смотрит на нее, затем укрывает заботливо пледом, садится рядом, привалившись к дивану, прямо на полу у ее ног. И кладет голову на сомкнутые на коленях руки. Если бы она увидела его в этот момент, то поразилась бы тому, насколько напряженным и одновременно уязвимым он выглядит. Но Лиса спит, измученная сначала долгим свиданием, с прогулкой по городу, поеданием мороженого и просмотром фильма в кинотеатре, а затем долгим сексом, с экспериментами и тремя оргазмами.
Она не слышит, как через несколько часов он встает, прикуривает, щурится на занимающийся рассвет, сочащийся из щели под железной дверью бокса, а затем выходит прочь, аккуратно прикрыв дверь.
Лиса просыпается примерно через полчаса после этого. Ежится от холода , оборачивается пледом и выходит на улицу.
Раннее, очень раннее утро, воздух кристалльный и еще не напоенный запахами бензина, сварки и железа. Лиса с удовольствием дышит, кутаясь в плед. А потом слышит приглушенный мат и короткое звякание из дальнего бокса.
Нерешительно переступает босыми ногами, а потом, натянув джинсы с футболкой и быстренько сунув ступни в кеды, идет на шум.