Their madness

19. Лиса

Лиса замечает этого парня, уже когда заканчиваются тренировки. Он в последний раз проворачивает не удающийся ей сложный элемент, смотрит на тренера, та только головой качает. Не то. Нет нужной легкости, воздушности.
Лиса и сама это чувствует. Легкости просто неоткуда взяться. Потому что тяжело. Везде тяжело. На душе, в голове, в сердце, в ногах.
Джису говорит, что надо переключиться, взбодриться, возможно, сходить с кем-нибудь на свидание. Лиса даже улыбается, вспоминая свою важную, умудренную опытом подругу. У которой, к слову, пока еще не было отношений. Никаких. Ни с кем. Но она любит классическую литературу, особенно русскую. Особенно Толстого. И считает, что может рассуждать о взаимоотношениях на уровне знатока. Впрочем, Лиса во многих вещах с ней согласна. Развеяться надо. Невозможно дольше киснуть и переживать. В конце концов, а почему она должна переживать? Она сама оттолкнула Чонгука, сама поставила точку в их отношениях. Все сделала сама.
И теперь должна только радоваться, что уже два дня не видит его мрачную фигуру на стоянке, не слышит пугающий рев байка. Это хорошо. Это значит, что он все понял и отпустил ее. Не стал преследовать.
И даже странно, отчего это у нее так сильно болит сердце и тяжелеют ноги?
Должна быть легкость, именно этого она хотела, именно этого добивалась.
А получила тяжесть. Такую, что даже спорт, такая привычная палочка-выручалочка для нее, таблетка от воспоминаний, в этот раз не срабатывает.
Лиса ловит на себе задумчивый внимательный взгляд незнакомого парня. Он высокий и крепкий. Выше и крепче Чонгука. И зачем она про это сейчас думает? Зачем сравнивает?
Лицо его не будит в памяти никаких воспоминаний, а, значит, вряд ли он местный. Ну, и то, что он вообще , в принципе, на нее пялится, тоже говорит о том, что парень либо совсем новичок, либо не из их универа.
Такое возможно, потому что спорткомплекс, который курирует универ, открыт для всех желающих, и сюда приходят заниматься и обычные горожане. Не студенты. И, кажется, в подвале есть качалка, где тренируются пауэрлифтеры. И парень, кстати, похож на такого спортсмена. Мышцы бугрятся, выставленные напоказ обтягивающей белой майкой. Девочки, занимающиеся вместе с ней, засматриваются на него. А он смотрит на Лису. Наказание какое-то. Она что, приманка для них? И что в ней такого? Совершенно ничего, особенно теперь.
Похудевшая, потерявшая силы на нервной почве, в обычном спортивном трико, обезличивающем получше любой хламиды. Смотреть не на что. Странно.
Почему смотрит?
И Чонгук тогда ее возле спортзала перехватывал, тащил в нишу...
Лиса от воспоминаний о том, что он делал с ней, в той нише, в их колледже, становится внезапно жарко, щеки розовеют лихорадочным румянцем, губы отчего-то немеют, словно требуют повторения тех ощущений.
Он ее тогда на колени поставил. Приревновал к однокурснику, с которым она парой слов буквально перекинулась.
И вроде бы ужас должна была она тогда испытать... Потому что до этого он не требовал от нее подобного. А вот и нет. Смущение, страх из-за того в первую очередь, что их застанут... А ужаса перед происходящим не было. Словно весь его на тот их первый раз истратила, на ту ночь безумную возле лесного озера. И Чонгук, с его диким, горящим бешенством и желанием взглядом, только добавлял сюра, ирреальности ситуации. Лиса помнит, как, направляемая жесткой ладонью, покорно раскрыла рот. Как задохнулась первый раз от того, что грубо, что несдержанно. И как он сразу остановился, глядя в ее лицо, красное, смущенное, внимательным взглядом. И как целовал потом. Жадно и глубоко. Сжимал так, словно боялся, что растворится она, исчезнет. Слишком сильно. Чересчур.
Вот и упустил.
И, похоже, сам это в итоге понял, раз не появляется больше возле универа. Хотя, может дело в другом. Джису обмолвилась, что видела, как он болтал на стоянке с одной из красоток университетских. Они постоянно вокруг него крутились, особенно, после того, как Лиса честно сказала, что это не ее парень. Словно зеленый свет получили. Сразу все.
Лиса понимает, что надо бы этих дурочек пожалеть. Не знают, с кем, вернее, с чем связываются. Думают, он обычный брутальный мачо, который классно ездит на байке и классно трахается. В принципе, и то и другое - это про него. Но вот вообще не в первых строках!
На Чонгука, как на онлайн-игрушку последней версии, надо повесить ярлык "Строго 18+"!!! И не потому что там чистый секс. А потому что там ад, кровища и зомби стаями. И он среди них... То ли охотник, с кучей прибамбасов и матерными словечками через запятую, то ли, наоборот, главное чудовище. То, которое неубиваемое. То, которое на самом последнем уровне. Которое сожрет и не подавится. Наступит и не заметит.
Хотя, может, девочкам нравится, когда на них наступают.Лисе вот, наверняка нравится. Наверно. Иначе почему допустила, что все произошло так, как произошло? Почему не прекратила? Потом? Сразу? Не заорала, например, когда он в комнату ее залез и просто молча уложил на пол, сразу разворачивая так, как ему удобно? Лиса не лукавит с собой.
Она уже давно поняла, почему она тогда, год назад, не наказала Чонгука, не обратилась в полицию.
Потому что он, несмотря на весь ужас совершенного, абсолютно точно ее любил. По-своему, по-чудовищному. Но любил.
Даже не любил. Неправильное слово. Нуждался.
А у нее такого не было в жизни настолько долго, что она уже и забыла, каково это - быть нужной кому-то так сильно, чтоб с крышу уносило. Да и потом, когда приучил, когда дал почувствовать вкус порока, грязного, развязного секса, настолько не сочетающегося с образом маленькой чистенькой отличницы, уже не могла сама без него. Нуждалась.
И силы на то, чтоб уйти, искала долго. И знала, что, если б хоть чуть-чуть проявил упертости своей уокеровской фирменной, настойчивости... Не ушла бы. Не уехала никуда. Осталась бы с ним. В их маленьком городке, где все друг друга знают, где уже давно косились на нее с неодобрением из-за постыдной связи с младшим Чоном. И жизнь у нее была бы именно такая. Убогая и под осуждающими взглядами. Чонгуку-то плевать, ему привычно. А она не хотела так. И сейчас не хочет.
И не будет больше переживать. И вообще, не переживает.
Джису говорила, что Чон дал свой номер одной из девок, что крутились вокруг него. Прямо на запястье написал ручкой. А чего не на груди сразу?
Лиса ярко представляет себе этот момент.
Кокетничающая однокурсница. Хмурый Чон, скользящий по ней своим фирменным лениво-развязным взглядом. Его усмешка, злая и жесткая, когда пишет на нежной коже цифры.
И что? Может, еще и по заднице хлопнул? Но это вряд ли. Не похоже на него. И номер свой он обычно не раздает. Это тоже не похоже. Значит, что-то изменилось. И пусть.
И нет, Лиса не переживает нисколько. Не волнуется. Не расстраивается. Просто тяжело почему-то. И он исчез, и уже два дня... И номер как раз два дня назад давал, по словам Джису... И нет, она не расстаивается...
Парень перехватывает ее возле раздевалки. Высокий. Выше Чонгука. И крепче. Смотрит жадно, скользит взглядом по старенькому спортивному трико. Его зовут Чен. И он не из их универа. И только это объясняет его взгляд и его приглашение посидеть где-нибудь. Бедный Чен не в курсе, почему ее здесь десятой дорогой обходят. Он не общается тесно со студентами, приходит только тренироваться в зал, в подвале.
Лиса смотрит на него, на его правильные черты лица, массивные руки, твердый пресс, прекрасно обрисованный футболкой, и думает, что Чонгук худее, суше. Жестче.
Лиса соглашается на приглашение. Дает свой номер. Потому что не надо больше думать о Чонгуке. Надо думать о будущем.