Океан боли

6 глава

/Jungkook/
Шестью годами ранее

Мы ужинаем, всем неловко.

Сайла с папой пытаются вовлечь меня и Лису в беседу, но у нас нет настроения разговаривать. Мы пялимся в свои тарелки. Ковыряем еду вилкой. Аппетит куда-то пропал.

Папа спрашивает Сайлу, не хочет ли она посидеть на заднем крыльце. Она соглашается и просит Лису помочь мне убрать со стола. Мы относим посуду на кухню. Оба молчим.

Пока я вожусь с посудомоечной машиной, Лиса стоит, прислонившись к столу, и наблюдает, как я изо всех сил стараюсь не обращать на нее внимания. Она не догадывается, что она повсюду. Во всем. Все вокруг превратилось в Лалису Манобан. Это ощущение поглотило меня целиком.

Мои мысли больше не абстрактны.

Мои мысли теперь – Лиса.

Мне нельзя любить тебя, Лалиса…

Я гляжу в раковину, а хочу смотреть на Лису. Дышу воздухом, а хочу дышать одной Лисой. Закрываю глаза и вижу только Лису. Мою руки и безумно жажду прикоснуться к Лисе.

Я вытираю ладони о полотенце и поворачиваюсь к ней. Пальцы девушки стискивают край стола за спиной. Мои руки скрещены на груди.

– У нас самые ужасные в мире родители, – шепчет она.

Ее голос падает. Мое сердце тоже.

– Прямо-таки безнравственные, – говорю я. Она хохочет.

Мне нельзя любить твой смех, Лалиса…

Она вздыхает. Люблю ее вздох.
– Давно они вместе? – спрашиваю я.
Лиса не станет врать.

– Около года. Они нечасто виделись, пока мама не решила переехать поближе к нему.

Я чувствую, как разбилось сердце моей матери. Мы с ней ненавидим отца.

– Около года? – переспрашиваю я. – Уверена?

Девушка кивает. Ей ничего не известно о моей маме. Это очевидно.

– Лиса?

Я произношу ее имя вслух. Мне хотелось этого с той самой минуты, как мы впервые встретились. Не отводя глаз, она сглатывает и тихо шепчет:

– Что?

Я делаю шаг вперед. Ее тело откликается. Спина стала чуть прямее, дыхание – чуть чаще, щеки – чуть розовее. Но этого более чем достаточно.

Моя рука ложится ей на талию, мои глаза ищут ее. Взгляд Личы не говорит «нет»… Когда мои губы прижимаются к ее губам, это и хорошо, и дурно, и правильно, и неправильно. А еще это месть.

Она вдыхает, крадя у меня воздух. Я выдыхаю, чтобы отдать кислород ей. Наши языки соприкасаются. Моя вина сплетается с ее виной, мои пальцы путаются в волосах, которые бог создал специально для этой девушки.

Скрипит задняя дверь. Я отстраняюсь. Она отстраняется, но я по-прежнему чувствую ее в своих объятиях. Отвожу взгляд, но вокруг одна Лиса.

В кухню заходит Сайла. Вид радостный. Она имеет право на счастье – это ведь не она умерла.
Она объявляет, что им пора уходить. Я прощаюсь с обеими, но мои слова – только для Лисы, и она это знает.

Заканчиваю с посудой. Говорю папе, что Сайла очень милая. Не говорю, что ненавижу его. Наверное, и не скажу никогда. Зачем признаваться, что теперь смотрю на него другими глазами?

Теперь он для меня просто… обычный человек. Возможно, это и значит стать мужчиной – осознать, что отец понимает в жизни ничуть не больше твоего.

Я ухожу к себе в комнату и пишу Лисе эсэмэску.

Я: «Что будем делать с завтрашней встречей?»
Лиса: «Соврем родителям?»
Я: «В семь сможешь?»
Лиса: «Да».
Я: «Лиса?»
Лиса: «Что?»
Я: «Спокойной ночи».
Лиса: «Спокойной ночи, Чонгук».

Выключаю телефон: хочу, чтобы ее сообщение стало на сегодня последним.