Бруклинский мост (Хёнликсы)

10.

Как-то раз Хёнджин подрался с одноклассником. А потом с парнем из параллели. А затем... Стоит ли продолжать? Он не задумывался о том, проблема ли это, но иногда, если кто-то или что-то его слишком задевало, он не находил другого способа, кроме как махать кулаками. Проблемы с контролем эмоций, инфантильность, неспособность решать конфликты словами, – что только ему не приписывали, а всё равно, иногда он был уверен, что только физическая сила поставит человека на место.

Некоторые, такие как Дерек, будучи взрослыми сформировавшимися личностями, были для Хёнджина безнадёжными. С такими и разговаривать бесполезно, в общем-то. Его школьные враги совсем не понимали слов, но отлично понимали физическую силу – после нескольких ударов любые выпады в сторону Хёнджина прекратились. А в случае с Чанбином... Это чувство было чем-то новым.

Хёнджин почувствовал что-то жгучее в своей груди, словно легкие присыпали перцем, а низ живота неприятно скручивало от злости. Он не мог, не хотел, не представлял себе возможным дать в обиду Феликса или позволить кому-то навредить ему. Хотя Феликс ему не принадлежал – ни духовно, ни физически, но не защищать его было абсолютно невозможно.

И хотя Хёнджин злился на Феликса, думая, что тот соврал ему, и доверие было подорвано, он бы защитил его в любом случае, потому что этого требовала душа, голова, сердце – все составляющие мышления.

Это казалось чем-то правильным и естественным. С момента, когда они только встретились, Феликсу хотелось помочь. Не из жалости или чего-то подобного, – это чувство было чем-то другим. Он был трогательным и простым, как ребенок или младший брат. И в то же время, он был уже взрослым сформировавшимся юношей, от мыслей о близости с которым кровь стыла в жилах.

Эту часть Хёнджин закапывал всё глубже в себе. Он боялся, что это могло быть мимолетным наваждением, боялся привязанности как своей, так и Феликса. А еще, страх невзаимности, страх довериться... Один раз Хёнджину уже разбили сердце и почему-то это ранило так сильно, что иногда хотелось заплакать от досады. Он завидовал людям, которые стряхивали с себя груз неудавшихся отношений, и шли дальше, с гордо расправленными плечами – навстречу новому опыту и чувствам.

Хёнджин тоже мечтал быть таким. Лёгким, без тараканов в голове, но пока выходило слабо. Он думал о психотерапии, но времени едва хватало на отдых, – работа заполнила его жизнь чуть меньше, чем полностью. Поэтому его психотерапией стала крепкая выпивка в умеренных количествах, сигареты и редкие случайные связи, в общем – классика жанра.