Ладонью Кирилл нащупал на постели смартфон и отрубил будильник. В голове проскользнула заманчивая мысль: отключить бы сейчас всё, зарыться носом в подушку и спать. Спать так долго, как позволит ему организм. Однако от этой идеи пришлось отказаться. Сам же вчера отцу ляпнул про пару в двенадцать. Кирилл взглянул на экран блокировки и сразу же подскочил. 11:32. Он бегом метнулся в ванную. Прохладный душ помог ему хоть немного привести себя в чувства. Натянув джинсы и гавайскую рубашку, он спустился вниз. Меньше всего сейчас он желал встретить отца. И Вселенная, явно поймавшая его сигнал, спасла Кирилла от этой ситуации — отца в доме уже не было. Можно было бы спокойно позавтракать, но Кирилл решил всё же поесть за пределами дома. Когда вернётся отец — неизвестно, не хотелось бы встретить его дома в полдень, наворачивая мюсли на кухне. Он вызвал такси. Сначала нужно забрать машину, а там уже найдёт, где поесть. Позавтракав в уютном ресторанчике неподалёку от бара, Кирилл заказал лимонад с собой. Потягивая напиток из трубочки, он открыл Apple Maps, чтобы построить маршрут. До универа отсюда было недалеко. Он на всякий решил проверить расписание. Было бы тупо приезжать на пары, которых нет. Но они оказались. Оставалась ещё одна пара, начинавшаяся через час. Кирилл вновь взглянул на предлагаемый маршрут, машина тронулась. — Это мой money rain, — вторил он треку, пританцовывая в такт битам рукой, в которой держал стакан. В слова он не вслушивался и, спроси его кто о смысле песни, он бы ни за что не ответил. Да и слов других бы не вспомнил. Но трек качал, и сейчас ему было этого достаточно. Все его мысли были заняты далеко не музыкой, а отцом. Встречи с ним всегда были чем-то странным. Да и сама фигура отца для него была таковой. Непонятный, странный дядька. Вроде и родной человек, но при этом его Кирилл видел (да и знал) меньше, чем охранника, катавшего его в школу. Наверное, если б не детская привычка, сформированная его матушкой, он бы называл отца по имени и отчеству. Всеволод Гречкин был не то что плохим отцом, он был просто никаким. Он бо́льшую часть времени проводил в Москве, ненавидя питерскую погоду, мама же Кирилла предпочитала Петербург и терпеть не могла Москву. В детстве Кирилл не понимал, как родители так спокойно могли переносить разлуку, ему казалось, что поддерживать отношения на расстоянии матери и отцу было тяжело. Но, когда он подрос, осознал: им было просто плевать друг на друга. Для отца брак был скорее ошибкой прошлого, но такой ошибкой, которая шла его имиджу, а для матери — работой. Они встречались пару раз в год на несколько недель, когда отец хотел засветить свою «счастливую» семью. Всё его участие в воспитании заключалось в выборе школы и специальности в универе. Однако с поступлением в ВУЗ отец стал обращать больше внимания на сына, как будто теперь Кирилл был достаточно взросл, чтобы ваять из него достойное продолжение. Пик внимания пришёлся на, так называемый Кириллом, поставарийный период. Отец прочитал нудную лекцию на тему ответственности и публичности, дал пару крепких затрещин за попытки Кирилла дерзить и приставил к нему своего человека для контроля. Несколько месяцев свободолюбивый Кирилл провёл под постоянной слежкой, которая его выводила. Хотелось послать раздражающего охранника, обматерить его и его родню по пятое колено, но истерика бы ни к чему не привела, так что он стойко терпел, просиживая вечера дома, а дни — в универе на парах. Лимонад закончился на мосту. Прерывистые звуки, свидетельствующие об этом, стали для Гречкина неожиданностью. Кирилл встряхнул высокий стаканчик и, убедившись, что тот действительно пуст, откинул его на соседнее кресло. — Вот сука, — беззлобно бросил он. А ведь хотел попивать на паре. Ладно, хер с ним. Там купит что-нибудь. Он выехал на набережную Макарова. На ум, что естественно, сразу пришёл пацан. К нему бы сегодня заехать, убедиться, что тот не соскочит с их договора. Кирилл сомневался, что тот бы вдруг пошёл на попятную, но проверить стоило бы. Да и по сути больше делать нечего было. Бухло ему в ближайшие дни недоступно, если он, конечно, не хотел нарваться на возможную речь о том, что образ алкоголика — плохой образ для Гречкина-младшего. Кирилл в душе не чаял, кому не плевать на его образ жизни. Ну обсуждают — и обсуждают, ему поебать, но это, видимо, нарушало какой-то гениальный замысел отца. Кирилл припарковался недалеко от нужного здания. Тяжёлая деревянная дверь подалась, впуская его в холл. И только сейчас Кирилл вспомнил про студак, который остался валяться где-то дома, если он его не потерял задолго до сего дня, конечно. Охранник был занят разгадыванием кроссворда и, кажется, совсем не заметил приход Кирилла. Гречкин сомневался, стоит ли просить его пропустить. Паспорт остался в машине, можно было б сходить за ним, но есть ли смысл? Был, конечно, вариант попроще, но он не особо нравился Кириллу. И всё же он избрал его, написав в беседу своей группы. Спустя несколько минут к турникетам подошла девушка, она поманила его пальцем. Кирилл послушался. Косясь глазами на охранника, он прошёл через турникет по её студенческому билету. И уже отойдя на десяток шагов, сказал: — О, мой ангел-хранитель! — Кирилл шуточно поклонился, чуть обогнав девушку, на что она закатила глаз, — на кого мне молиться? Девушка оглядела его, словно пыталась понять: шутит он или всерьёз не помнит её имени? Кирилл не помнил. Ибо чтобы что-то помнить, нужно хотя бы это что-то заранее узнать. А он был уверен, что никогда не слышал её имени. — Я уже два года староста в твоей группе, — Она отвернулась от него, так и не представившись, и ускорила свой шаг, — у нас вообще-то соц. политика уже идёт. Кирилл посмотрел на экран телефона, до пары оставалось ещё двадцать минут. Вообще он был уверен, что идёт на какой-то там менеджмент, но походу нет... — Разве она не в два пятнадцать? — У нас два семинара подряд, — Она шла впереди, так что Кирилл не видел её лица, но он был уверен, что она снова закатила глаза. «Вот же сука, » — подумал он про себя, продолжая идти за ней. Пара оказалась скучнейшей. Все полтора часа Кирилл залипал в телефон. Первые минут двадцать он провёл в Rider, но игра быстро надоела. Миссия все никак не хотела проходиться, машина разбивалась в самых тупых местах, так что Кирилл, скрипя зубами, закрыл игрушку. У трибуны распинался кто-то из одногруппников. Слушать эту нудятину не было сил, к тому же Гречкин мало понимал из-за терминов, которые пацан решил вставлять через слово. Кирилл скачал Brain Out, и время полетело. Уровни были не то чтобы сложные, просто неординарные. Иногда раздражающе неординарными, но это помогало отвлечься от болтовни в аудитории, которая раздражала куда больше. Как только на часах обновилось время, показывая три сорок пять, Кирилл оторвался от телефона. В нём словно открылось второе дыхание, он ожил мгновенно. Но чуда не случилось, и одногруппники всё ещё общались о чем-то своём с преподавателем. Только через семь минут преподаватель объявил, что все могут быть свободны. Кирилл подскочил с места первым. Ему было плевать, что подумает препод, впервые его вообще увидевший.
