Map of the soul: 7

Глава 12. Принеси мне эту сладостную боль

Черный дым затейливыми узорами, не спеша, поднимался в небо, портя его божественную чистоту своим ядовитым зловонием Ада. Он танцевал в своей собственной нирване, исполняя тот самый ритуальный танец, после которого следовало принести жертвы богам. Но те боги, ради которых он и существовал, никогда не умели по-настоящему насыщаться. Им постоянно было мало, они, вечно голодные, скитали по мирам, блестя своими черными жаждущими глазами. Они уничтожали все, к чему только могли прикоснуться, проклятые навечно испытывать один и тот же непрекращающийся голод. Имя этим существам – демоны.

Клубящийся черный дым в своем танце призывал на землю орды этих кровожадных существ, светя им, как маяк в черном море. Только эти создания пришли из тьмы, и устроят тьму, не идти к свету их священная задача, а распространение мрака по всем мирам, хаоса. И со своей задачей они справлялись на «отлично».

За густыми завитками черного дыма Солнце стыдливо скрывается, сдавая свои позиции, признавая, что даже огромной раскаленной звезде не сравниться по силе с тем, кто любую стихию может себе подчинить, чья ярость бесконечными потоками плещется в разные стороны, сжигая все на своем пути.

С запада налетает ветер, только сильнее и быстрее разносит по небу жадную тьму, опасно теребит натянутую полицейскую ленту, заставляя ее петь этот ужасающий гимн смерти, становиться неотъемлемым участником адской постановки. А вой сирен скорой помощи – как наложенный бит на всю эту мелодию, вроде абсолютно не вписывающийся, но такой необходимый – без него вся эта музыка явно бы не дошла до ушей того, кому она изначально и предназначалась.

Очередной черный мешок с противным звуком закрывается, скрывая в себе тело, некогда напоминающее человека. Здесь таких мешков уже собралось много, души рядком лежат на серой, холодной земле; они все, как один, лишены глаз, не способны больше видеть гнили этого мира, но Чонгук железно уверен в том, что все они сейчас смотрят только на него.

Здание исправительного центра для малолетних преступников уже больше никогда не будет напоминать архангелу то место, которое он покинул только вчера вечером. Теперь здесь нет жизни, здесь нет живых, здесь все пропитано смертью и кровью, здесь никогда не будут жить люди, постоянно ощущая, как на них из Ада глядят голодные глаза. Высокие кирпичные стены уже не ослепляли своей белизной, здесь вообще больше ничто не кидало ни намека хоть на маленький кусочек сохранившейся чистоты. Все было сожжено и уничтожено, все сгорело в неудержимой ярости, утонуло в дьявольской метке, довольно смеющейся, скалящейся на всех, кто пытался хоть кого-то спасти из руин здания. Уже никого нельзя было спасти.