скоро будет весна. солнце высушит мерзкую слякоть, и в полях расцветут первоцветы, фиалки и сны. только нам до весны не допеть, только нам до весны не доплакать: мы с шарманкой измокли, устали и уже безнадёжно больны. а. вертинский
десятая
последняя песня для х. и ф.
И сколько бы вариаций смерти не было, всегда страшно. Всегда в новинку. Если обернуть её в праздничную обёртку, то почти подарок тем, кто страдает. Гости дерева умирали по-разному: от поражения в лёгких; молча, просвечиваясь изнутри или рыдая; из-за саркомы, оторванного тромба или горсти таблеток. Гости превращались в гостинцы, к которым относились влюблённо. Их истории хранились на ветвях, а личные вещи находили кого-то другого.
— Завтра ты умрёшь.
Зубы завибрировали. Чуть-чуть, и лопнут.
— Вот как.
— Веришь мне? — Сынмин зловеще покосился в сторону Хёнджина; пустоглазость никогда не была для него проблемой.
— Отчего мне не верить?
«Странное ощущение, — думал Хёнджин, втыкая взгляд в унылое лицо-иконку Сынмина, — я вроде бы должен — и страшно хочу — плакать, но у меня есть только наслаждение останками часов и желание кое-кого любить, пока я ещё жив. Это что, смирение?»
Он медленно посмотрел на рукава Сынмина, в которых гремели кости, собранные с земноводных, вытащенные из ягод и созданные для игр. Квинтэссенция колдовства. Рукава большие, зелёные и лохматые. Из правого выкатился крошечный череп, из левого — косточка вишни.
— Ты ешь лягушек? — вдруг спросил Хёнджин.
Сынмин неумело улыбнулся:
— Я уже отвечал.
— Верно, — вспомнил он, царапая родинку под воспалённым глазом, — отвечал.
— Ты совсем не боишься. Даже завидно, — он положил на колени ломоть подсолнуха, но есть не стал. Ему хватало просто чувствовать. — Я раньше был уверен, что убью себя — как ты со своей верёвкой на дне ящика. Столько раз прокручивал. Доставалось только венам, которые я уродовал ножницами. Но Бан Чан объяснил, что от мысли о смерти, настоящей смерти... не по себе. Мне все запрещают гадать на неё — и только Феликс весной попросил обратное.
Осторожно задумался:
— Может, её призвал... я?
Хёнджин собрал несколько костей и положил их обратно в большой зелёный рукав, успокоив:
ВЫ ЧИТАЕТЕ
2000 кассет, на которых крутится вишнёвое лето
Fanfictionот них остались раскраски, отзвучавшие песни, огромный свитер мелкой вязки, кассета 2002 года с французским мюзиклом «roméo & juliette: de la haine à l'amour» и драконы.
