Вешние воды

XXIII

Несколько часов сряду он спал беспробудно. Потом ему стало грезиться, что он опять дерется на дуэли, что в качестве противника стоит перед ним г-н Клюбер, а на елке сидит попугай, и этот попугай Панталеоне, и твердит он, щелкая носом: раз-раз-раз! раз-раз-раз! "Раз... раз... раз!!" послышалось ему уже слишком явственно: он открыл глаза, приподнял голову... кто-то стучался к нему в дверь.
-- Войдите! -- крикнул Санин.
Появился кельнер и доложил, что одной даме очень нужно его видеть. "Джемма!" -- мелькнуло у него в голове... но дама оказалась ее матерью -- фрау Леноре.
Она, как только вошла, тотчас опустилась на стул и начала плакать.
-- Что с вами, моя добрая, милая госпожа Розелли? -- начал Санин, подсев к ней и с тихой лаской касаясь ее руки.-- Что случилось? Успокойтесь, прошу вас.
-- Ах, Неrr Dimitri!, я очень... очень несчастна!
-- Вы, несчастны?
-- Ах, очень! И могла ли я ожидать? Вдруг, как гром из ясного неба... Она с трудом переводила дыхание.
-- Но что такое? Объяснитесь! Хотите стакан воды?
-- Нет, благодарствуйте.-- Фрау Леноре утерла платком глаза и с новой силой заплакала.-- Ведь я все знаю! Все!
-- То есть как же: все?
-- Все, что произошло сегодня! И причина... мне тоже известна! Вы поступили как благородный человек; но какое несчастное стечение обстоятельств! Недаром мне не нравилась эта поездка в Соден... недаром! (Фрау Леноре ничего подобного не говорила в самый день поездки, но теперь ей казалось, что уже тогда она "все" предчувствовала.) Я и пришла к вам, как к благородному человеку, как к другу, хотя я увидала вас в первый раз пять дней тому назад... Но ведь я вдова, одинокая... Моя дочь...
Слезы заглушили голос фрау Леноре. Санин не знал, что подумать.
-- Ваша дочь? -- повторил он.
-- Моя дочь, Джемма, -- вырвалось почти со стоном у фрау Леноре из-под смоченного слезами платка, -- объявила мне сегодня, что не хочет выйти замуж за господина Клюбера и что я должна отказать ему!
Санин даже отодвинулся слегка: он этого не ожидал.
-- Я уже не говорю о том, -- продолжала фрау Леноре, -- что это позор, что этого никогда на свете не бывало, чтобы невеста откаэала жениху; но ведь это для нас разорение, Herr Dimitri!! -- Фрау Леноре старательно и туго свернула платок в маленький-маленький клубочек, точно она хотела заключить в него все свое горе.-- Жить доходами с нашего магазина мы больше не можем, Herr Dimitri! а господин Клюбер очень богат и будет еще богаче. И за что же ему отказать? За то, что он не вступился за свою невесту ? Положим, это не совсем хорошо с его стороны, но ведь он статский человек, в университете не воспитывался и, как солидный торговец, должен был презреть легкомысленную шалость неизвестного офицерчика. И какая же это обида, Herr Dimitri?
-- Позвольте, фрау Леноре, вы словно осуждаете меня.
-- Нисколько я вас не осуждаю, нисколько! Вы совсем другое дело; вы, как все русские, военный...
-- Позвольте, я вовсе не...
-- Вы иностранец, проезжий, я вам благодарна, -- продолжала фрау Леноре, не слушая Санина.Она задыхалась, разводила руками, снова развертывала платок и сморкалась. По одному тому, как выражалось ее горе, можно было видеть, что она родилась не под северным небом.
-- И как же будет господин Клюбер торговать в магазине, если он будет драться с покупателями? Это совсем несообразно! И теперь я должна ему отказать! Но чем мы будем жить? Прежде мы одни делали девичью ё кожу и нуга с фисташками -- и к нам ходили покупатели, а теперь все делают девичью кожу!! Вы подумайте: уж без того в городе будут говорить о вашей дуэли... разве это можно утаить? И вдруг свадьба расстраивается! Ведь это шкандал, шкандал! Джемма -- прекрасная девушка; она очень любит меня, но она упрямая республиканка, бравирует мнением других. Вы одни можете ее уговорить!
Санин изумился еще пуще прежнего.
-- Я, фрау Леноре?
-- Да, вы одни... Вы одни. Я затем и пришла к вам: я ничего другого придумать не умела! Вы такой ученый, такой хороший человек! Вы же за нее заступились. Вам она поверит! Она должна вам поверить -- вы ведь жизнью своей рисковали! Вы ей докажете, а я уже больше ничего не могу! Вы ей докажете, что она и себя и всех нас погубит. Вы спасли моего сына -- спасите и дочь! Вас сам бог послал сюда... Я готова на коленях просить вас...
И фрау Леноре наполовину приподнялась со стула, как бы собираясь упасть Санину в ноги... Он удержал ее.
-- Фрау Леноре! Ради бога! Что вы это?
Она судорожно схватила его за руки.
-- Вы обещаетесь?
-- Фрау Леноре, подумайте, с какой стати я...
-- Вы обещаетесь? Вы не хотите, чтобы я тут же, сейчас, умерла перед вами?
Санин потерялся. Ему в первый раз в жизни приходилось иметь дело с загоревшейся итальянскою кровью.
-- Я сделаю все, что будет вам угодно! -- воскликнул он.-- Я поговорю с фрейлейн Джеммой...
Фрау Леноре вскрикнула от радости.
-- Только я, право, не знаю, какой может выйти результат...
-- Ах. не отказывайтесь, не отказывайтесь! -- промолвила фрау Леноре умоляющим голосом, -- вы уже согласились! Результат, наверное, выйдет отличный. Во всяком случае, я уже больше ничего не могу! Меня она не послушается!
-- Она так решительно объявила вам свое нежелание выйти за господина Клюбера? -- спросил Санин после небольшого молчания. -- Как ножом отрезала! Она вся в отца, в Джиован Баттиста! Бедовая !
-- Бедовая? она?..-- протяжно повторил Санин.
-- Да... да... но она тоже ангел. Она вас послушается. Вы придете, придете скоро? О мой милый русский друг! -- Фрау Леноре порывисто встала со стула и так же порывисто обхватила голову сидевшего перед ней Санина . Примите благословение матери -- и дайте мне воды!
Санин принес г-же Розелли стакан воды, дал ей честное слово, что придет немедленно, проводил ее по лестнице до улицы -- и, вернувшись в свою комнату, даже руками всплеснул и глаза вытаращил.
"Вот, -- подумал он, -- вот теперь завертелась жизнь! Да и так завертелась, что голова кругом пошла". Он и не попытался взглянуть внутрь себя, понять, что там происходит: сумятица -- и баста! "Выдался денек! -- невольно шептали его губы.-- Бедовая... говорит ее мать... И я должен ей советовать -- ей?! И что советовать?!"
Голова действительно кружилась, у Санина -- и над всем этим вихрем разнообразных ощущений, впечатлений, недосказанных мыслей постоянно носился образ Джеммы, тот образ, который так неизгладимо врезался в его память в ту теплую, электрически-потрясенную ночь, в том темном окне, под лучами роившихся звезд!