Вешние воды

III

Нос у ней был несколько велик, но красивого, орлиного ладу, верхнюю губу чуть-чуть оттенял пушок; зато цвет лица, ровный и матовый, ни дать ни взять слоновая кость или молочный янтарь, волнистый лоск волос, как у Аллориевой Юдифи в Палаццо-Питти, -- и особенно глаза, темно-cерые, с черной каемкой вокруг зениц, великолепные, торжествующие глаза, -- даже теперь, когда испуг и горе омрачали их блеск... Санину невольно вспомнился чудесный край, откуда он возвращался... Да он и в Италии не встречал ничего подобного! Девушка дышала редко и неровно; казалось, она всякий раз ждала, не начнет ли брат ее дышать?
Санин продолжал растирать его; но он глядел не на одну девушку. Оригинальная фигура Панталеоне также привлекла его внимание. Старик совсем ослабел и запыхался; при каждом ударе щеткой подпрыгивал и визгливо кряхтел, а огромные космы волос, смоченные потом, грузно раскачивались из стороны в сторону, словно корни крупного растения, подмытые водою .
-- Снимите, по крайней мере, с него сапоги, -- хотел было сказать ему Санин...
Пудель, вероятно возбужденный необычайностью всего происходившего, вдруг припал на передние лапы и принялся лаять.
-- Tartaglia -- canagliа! -- зашипел на него старик...
Но в это мгновенье лицо девушки преобразилось. Ее брови приподнялись, глаза стали еще больше и засияли радостью...
Санин оглянулся... По лицу молодого человека выступила краска; веки шевельнулись... ноздри дрогнули. Он потянул воздух сквозь все еще стиснутые зубы, вздохнул...
-- Эмиль! -- крикнула девушка.-- Эмилио мио!
Медленно раскрылись большие черные глаза. Они глядели еще тупо, но уже улыбались -- слабо; та же слабая улыбка спустилась на бледные губы. Потом он двинул повислой рукою -- и с размаху положил ее себе на грудь.
-- Эмилио! -- повторила девушка и приподнялась. Выражение ее лица было так сильно и ярко, что казалось, вот сейчас либо слезы у нее брызнут, либо вырвется хохот.
-- Эмиль! Что такое? Эмиль! -- послышалось за дверью -- и в комнату проворными шагами вошла опрятно одетая дама с серебристо-седыми волосами и смуглым лицом. Мужчина пожилых лет выступал за нею следом; голова служанки мелькнула у него за плечами.
Девушка побежала к ним навстречу.
-- Он спасен, мама, он жив! -- воскликнула она, судорожно обнимая вошедшую даму.
-- Да что такое? -- повторила та.-- Я возвращаюсь... и вдруг встречаю господина доктора и Луизу...
Девушка принялась рассказывать, что случилось, а доктор подошел к больному, который все более и более приходил в себя и все продолжал улыбаться: он словно начинал стыдиться наделанной им тревоги.
-- Вы, я вижу, его растирали щетками, -- обратился доктор к Санину и Панталеоне, -- и прекрасно сделали... Очень хорошая мысль... а вот мы теперь посмотрим, какие еще средства...-- Он пощупал у молодого человека пульс.-- Гм! Покажите-ка язык!
Дама заботливо наклонилась к нему. Он еще откровеннее улыбнулся. взвел на нее глаза -- и покраснел...
Санину пришло на мысль, что он становится лишним; он вышел в кондитерскую . Но не успел он еще взяться за ручку уличной двери, как девушка опять появилась перед ним и остановила его.
-- Вы уходите, -- начала она, ласково заглядывая ему в лицо, -- я вас не удерживаю, но вы должны непременно прийти к нам сегодня вечером, мы вам так обязаны -- вы, может быть, спасли брата: мы хотим благодарить вас -- мама хочет. Вы должны сказать нам, кто вы, вы должны порадоваться вместе с нами...
-- Но я уезжаю сегодня в Берлин, -- заикнулся было Санин.
-- Вы еще успеете, -- с живостью возразила девушка.-- Придите к нам через час на чашку шоколада. Вы обещаетесь? А мне нужно опять к нему! Вы придете?
Что оставалось делать Санину?
-- Приду, -- ответил он.
Красавица быстро пожала ему руку, выпорхнула вон -- и он очутился на улице.