Мы друзья после этого, Малышенко?

Искренние и теплое.

Настала мужская неделя, где нас пытались научить взаимодействовать с мужчинами. Для меня неделя оказалась невероятно сложной. Началось с того, что преподавателей заменили на мужчин, которые пытались показать свою доминантность над нами, над женщинами. Я ненавидела это. Я понимала, что это испытание, но и сдержать себя не смогла. Все же накинулась на них с кулаками, так же как и успевшая напиться Крис. Даже рядом сидящие Ви и Лера не смогли меня остановить. Настолько сильно я была вне себя, от их наглости. Поведение этих пижонов было неприлично хамским, ответ не заставил долго ждать, под конец, я все же не выдержала. Зная, что за эти действия придется поплатиться, как минимум выговором преподавателей и черной лентой, а как максимум своим местом.
На следующий день, была проработка с Любовью Розенберг, что тоже было ужасно  болезненным. Каждая смогла раскрыться своими ужасными историями, о мужчинах которые загубили все женское, заставляя принять позицию агрессии и защиты.
После разговора, нас привезли как показалось со стороны толи в церковь или монастырь.
Я долго дожидалась своей очереди, успокаивая по очереди зашедших девочек. Плачущая Виолетта, заставила мое сердце сжаться, и я сразу подбежала к ней, обнимая.
- Ви, ну, чего ты?! Тише, тише, - гладила её по голове я.
- Я звонила отцу. - тихо сказала она, вытирая мокрые щеки.
- Да? Что он сказал? Почему ты плачешь? Он обидел тебя?- я вытерла большим пальцем остатки её слез с подбородка, бегая глазами по её, ища ответ.
- Нет, напротив, мы поговорили.
- Адель, на площадку. - позвал меня работник шоу.
- Поговорим после, не переживай, иди, - слегка улыбнулась она.
- Точно? Я могу остаться и мы поговорим.
- Нет, иди, я в норме.
Я кивнула, выдохнув и сжимая в ладонях край своей юбки, пошла ко входу.
Свечи, запах воска, приглушенный свет и деревянная кабинка для исповедования. Я сразу поняла, о чем будет это испытание, и внутри все сжалось в еще больший ком, чем до этого. Выдохнула, заходя за ширму и садясь на стул.
- Адель, кто был первым мужчиной, убивший твою женственность?
Я вздрогнула от голоса Любови прервавшей тишину.
- Я не знаю, - промямлила я, - Наверное, отец.
Положив руку на подоконник, я оперлась щекой на нее, закусывая палец.
- Какой был первый эпизод этого преступления?
Шумно выдохнув, я закусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не разревется от этих воспоминаний.
- Он ругался с мамой, очередная пьяная стычка, но я уже не могла сдержаться и влезла в это, ударяя его своими маленькими кулаками, мне было лет двенадцать, кажется, он ударил меня, и когда я упала, ударил ногой, после я отключилась и не помню, что было дальше, так было часто.
- Ты простила его? Отпустила это?
- Нет, и не прощу никогда. - сказав я, вытирая лицо.
- Нужно наступить на путь, с помощью которого ты отпустишь это и пойдешь дальше.
Сзади открылась ширма и мне протянули мой телефон.
- Позвони своему отцу, скажи ему о своих обидах.
- Вы думаете, ему есть до этого дело?
- Не важно, тебе нужно сказать ему об этом.
Я знала, что ему плевать на меня и мои обиды, вероятно меня просто пошлют, а может и вовсе не возьмут трубку. С надеждой на последнее, я набрала номер.
- Алло, - послышался пьяный голос отца из моего динамика.
- Это Адель, пап, привет, - спокойно сказала я.
- О, Деля, соизволила позвонить, хочешь узнать как поживают родители, которым ты не помогаешь? - он еле мямлил эти слова, от которых я издала смешок.
Да уж, мне действительно было стыдно за то, кто мои родители.
- Я звоню спросить, за что ты бил меня? Что я сделала, что ты так поступал со мной? - из динамика раздался глупый смешок.
- Да убить тебе мало было, вечно лезешь не в свое дело, толку от тебя ноль, ничего не добилась, зачем тебя мать рожала только. И вообще, как тебе совести только хватает говорить об этом, на шоу решила выделиться?
- Да как ты можешь так говорить? Добрался до бутылки, старый маразматик и считает это достижением, иди на хуй, слышал? - закричала я, и сбросила вызов, откидывая телефон на подоконник, закрывая лицо руками.
- Ты молодец, что смогла позвонить, Адель, пойми что мы не выбираем родителей, но ты должна понять, что ты ни в чем не виновата, он должен жалеть о том, что упустили тебя.
- Ага, я могу идти? - выпалила я, подскакивая с места и пиная стул со всей силы, что он вылетел за пределы этой комнатушки.
Выбежав на улицу, забежав за угол, от съемочной группы, я разбила руки, ударяя по кирпичным стенам здания. Оперевшись на стену спиной, я скатилась по ней, подгибая колени к себе, впечатывается головой в них, продолжая плакать, и с силой впиваясь ногтями в гетры на своих ногах.
Так было всегда, после разговора с родителями, они не считали меня за человека. Считали непутевой и я откровенно не понимала почему. Давно ушла от них, зарабатывая самостоятельно. У меня было все, чего я хотела, не считая семьи и нормальных отношений.
Руки легли на мои плечи и я подняла голову, стараясь разглядеть, человека перед собой. Все было размыто, но по прикосновениям и запаху, было понятно, что это Виолетта.
- Малышка, все хорошо, не плачь, ну же, - прошептала она, - Иди, я обниму тебя, - сказала она, поднимая меня на ноги.
- Это ужасно. - выдавила я из себя.
- Ты звонила отцу? - я кивнула, - Забудь, он идиот, чтобы он тебе не сказал, все это дичь, ты же знаешь!
- Знаю, но снова слышать это так больно.
- Знаю, милая, знаю, но пожалуйста, не плачь, не могу видеть твои слезы.
- Так же как и я твои, внутри все сжимается, - слегка улыбнулась я, потрепав её по волосам.
- Ну вот, уже улыбаешься, это хорошо, - быстро обняла она меня, утягивая за собой к автобусу.
Девочки тут же окружили нас, стараясь успокоить и развеселить, хотя сами так же были подавлены этим испытанием.
Вернулись домой мы уже с темнотой, и поужинав, я переоделась и мы сели на улице. Вилка выйди с пледом, закутала нас в него, ближе прижимая меня к себе. И снова внутри меня, бушевало чувство уюта и тепла. Мурашки не покидали меня, бегая быстрее, когда она гладила меня по плечу, приобнимая все время, пока мы болтали с девочками.
Мы обедали в автобусе, дожидаясь когда все девочки закончат с испытаниями. Честно, кусок в горло не лез, но я пыталась запихнуть в себя хоть что-то, чтобы не упасть без сил. Девочки путались шутить, но я была настолько подавлена этим разговором, что было совсем не до смеха. Внутри все бурлило от несправедливости, и от стыда, что это увидит пол России. Но я знала на что я шла, идя на проект.