~Sun City [ЗАКОНЧЕН]

11

Однажды они застукали меня с мальчиком, — прошептал он, и слова сами собой слетели с его губ. Ночь украла их и оставила себе. И всё же он продолжал. — Они отослали его и не разговаривали со мной несколько недель. Даже не смотрели на меня. Как будто меня вообще не существовало, — Минхо колебался. — Иногда я желаю этого, — у Джисона перехватило дыхание, но он ничего не сказал. В этом не было необходимости — то, как его пальцы сжались вокруг Минхо, говорило о многом.

      Минхо тоже слушал. Ему нравились рассказы Джисона. Он рассказал ему всё о своих друзьях, которые, как он клялся, были ещё большими смутьянами, чем он сам. Он рассказал ему о днях, проведённых в городе, когда он рос, дико бродил по улицам и брал всё, что мог найти. Он сказал, что он сын города, что он был воспитан зданиями, танцами и жарким солнцем.

      Джисон рассказал ему, что его родители умерли, когда он был совсем маленьким, оба от той же болезни, которая не забрала его.

      — Очень долго, — ответил он, честный и уязвимый под звёздным светом, — я ненавидел их за то, что они оставили меня. Но ещё больше я ненавидел себя за то, что не мог последовать за ними, — тогда Минхо заключил Джисона в объятия и долго держал его, пока тот не заверил его, что всё в порядке. Что с ним всё в порядке.

      Минхо выслушал всё, что хотел сказать Джисон, желая услышать больше. Джисон говорил всем своим телом. Он легко мог превратить скучную историю в самое большое событие в своей жизни. Его глаза загорались, когда он говорил, голос был выразительным, а руки описывали действия, которые его голос не мог полностью сформулировать. И Минхо наслаждался каждой его секундой.

      Минхо указал на все созвездия, которые он знал и о которых узнал, и Джисон засмеялся, а затем создал свои собственные, придумывая истории, чтобы соответствовать им.

      — Видишь вон ту штуку? — сказал он, обводя свободной рукой смутные очертания в скоплении звёзд. — Это сплющенная лягушка, пытающаяся маршировать.

      Услышав это, Минхо резко рассмеялся.

      — Это Большая Медведица. Это должен быть медведь.

      Джисон задумчиво наклонил голову и нахмурился.

      — Хм, приплюснутая медведица, пытающаяся идти…?

      Минхо снова рассмеялся, а Джисон улыбнулся, игриво хлопнув его по плечу.

      Когда их голоса затихли, а глаза Минхо потемнели, Джисон повернулся к нему. Минхо задумался, как он должен выглядеть — косматые волосы и опухшие от слёз глаза. Джисон ухмыльнулся ему, сел и скрестил ноги в траве.

      — Ты устал? — спросил он.

      Минхо медленно моргнул и тоже сел.

      — Да, — ответил он, его голос был немного хриплым от того, как много он говорил. Он бездумно наклонился вперёд, слегка стряхивая траву с волос Джисона. Он остановил себя прямо перед тем, как сделать какую-нибудь глупость.

      (Например, провести рукой по волосам. Или поцеловать его).

      — Тогда пора танцевать, — сказал Джисон.

***

      Возбуждение было лучшим стимулятором.

      Он быстро забыл об усталости, которая ранее охватила его, когда Джисон снова повёл его в город — его пальцы переплелись с его собственными, пока они не оказались прямо за городскими стенами, где он колебался секунду, прежде чем убрать руку. Минхо скучал по теплу, но молчал, потому что знал, что ему нечего сказать. Между ними существовало негласное соглашение, что их не должны увидеть такими. Кроме того, это было только на одну ночь.

      Джисон был прав насчёт того, что сейчас самое подходящее время для танцев. Большая часть толпы уже рассеялась, и все оставшиеся люди были моложе, полны жизни и энергии, как будто была ещё ранняя ночь, а до восхода солнца не оставался всего час.

      Минхо ахнул в благоговейном страхе, когда увидел всё это. Это было как-то по-другому. Он и раньше видел, как оживают улицы, и наблюдал за танцующими людьми дольше, чем мог вспомнить, страстно желая стать их частью. Теперь всё стало намного реальнее, и это поразило его так, как никогда раньше. Его сердце забилось сильнее, и он подумал, что никогда ещё не чувствовал себя таким счастливым. Он перевёл взгляд на Джисона, понимая, что тот смотрит на него.

      Глаза Джисона смягчились, и он кивнул в сторону группы.

      — Ты готов танцевать? — спросил он, направляясь к музыке.

      Минхо схватил его за руку, чтобы остановить, и внезапно запаниковал. Что, если это не то, на что он всегда надеялся? Что, если он никуда не годится? Что, если он был предназначен только для медленного, основного вальса и пределов бального зала?

      Сердце его учащенно билось, и он с трудом переводил дыхание. Речь шла не только о танцах. Если он позволит себе такую свободу — сможет ли он когда-нибудь вернуться к своей жизни? Найдёт ли он когда-нибудь это чувство снова? Он думал о своей комнате, о том, как задыхался и чувствовал себя загнанным в ловушку своей жизни. Здесь ничто не было высечено из камня. Всё было возможно. Его жизнь не была разложена аккуратной стопкой и завязана вокруг шеи, чтобы задушить.

      — Я не могу этого сделать, — сказал он дрожащим голосом.