Примечание к части егор натс feat. Mental affection - Соврал
Согу - район Инчхона.
https://curiouscat.me/dead_insideo - тут интересная ссылочка есть, если вдруг кто-
то захочет спросить что-то анонимно :з
17. Лучше поцелуев
Чувствуй, я же так близко,
Вот мои стоны, вот моя искра.
Грустно, нужно проститься, ведь я
Больше не чувствую, можешь забыть всё.
Тело трясло лихорадкой, но назвать это новым приступом было бы неверно.
Слезы жгли щеки солью по иной причине. Он рылся по полкам в поисках
документов и кошелька, потому что ему не плевать на всё, что может
произойти, если он продолжит смотреть, как всё горит. От огня именно так и
спасаются — бегством. В углу комнаты, между рабочим столом и стеллажом,
который он только что очистил, стояла одна из важных вещей — гитара. Его
подарок на день рождения. Его толчок к новой жизни. Джисон готов отказаться
от своих мечтаний, перечеркнуть весь путь, что он прошел под руководством
хенов, — гитара не решит его проблем. Разве что струны, если вдруг захочется
удавиться.
Ближе к десяти вечера нуна выключила свет во всем доме. Джисон не стал
прятать под одеяло ничего. Застелил постель, навел подобие порядка в
комнате, оставил записку без объяснений, извинений и прочей шелухи. «Уехал
домой» — просто и по факту. Вне сомнения, сердце нуны будет разбито. Сегодня
днем он обошелся с ней по-свински, надломил их мостик доверия, а завтра
утром будут разрушены, возможно, единственные хорошие отношения. Терять
уже нечего. И о Минхо можно уже не думать — тот плевать на него хотел.
Перед тем как выкатить велосипед за пределы калитки, Джисон проверил всё
еще раз: телефон — в кармане, паспорт — в куртке, кошелек с картами — в
рюкзаке, вода и портативка — там же.
План был прост как пять копеек. До города, в котором он нынче гулял с
Хенджином, на велосипеде примерно час. Там Джисон купит билет и сядет на
электричку. До станции, где ему придется пересесть, пройдет еще сорок минут.
По Согу он двинет уже на педалях. Самое главное — успеть до закрытия
вокзала.
Родители конечно удивятся, но он что-нибудь придумает. Находиться здесь —
выше его сил. А может… не к родителям? У мамы сейчас стресс. Кто знает, как
она отреагирует, когда сын заявится на порог посреди ночи. Лучше позвонить
Сынмину и переночевать у него. Да, решено. Уж в Инчхоне-то проблем со связью
нет!
Прохладный воздух словно любящими руками трепал волосы. Велосипед шуршал
колесами по гравийке мимо старой автобусной остановки. От одного взгляда на
192/286поле, что спало внизу, сердце принималось болеть от тоски.
У выезда трасса подсвечивалась рядом фонарей. Сферы белого света вверху
переливались как магические набалдашники чародейских посохов. Джисон
улыбнулся этому сравнению — он невольно обращал внимание на все мелочи,
которые ранее виделись ему обыденными. Свет вокруг него очаровательный и
трепетный, не такой как в городе.
Не такой как этот резкий неон заправки, что завлекал внутрь точно ловушка
рыбы-удильщика. Джисон хотел, честно хотел проехать мимо.
Колокольчик на двери тонко звякнул. Перед смертью не надышишься, но что
делать, если уже вдохнул? Это ведь всё заведомо бессмысленно, и небеса, судя
по всему, считали так же, потому у кассы никого и не было, — Хан Джисон, мы
подкинули тебе отличный шанс свалить! Слышишь?
Работало радио, шумел холодильник с минералкой и кондиционер под потолком.
А Джисон все стоял и ждал неизвестно чего.
Когда Минхо ожидаемо вышел из служебного помещения, сдавать начало не
только дыхание, но и нервы. Хен хлопал ресницами часто и смешно.
— Ты почему здесь?
— Я просто… — Джисон осекся. Минхо не спросил что-то наподобие: «Опять ты?
Следишь за мной?», он в самом деле был удивлен. — Ты один?
— С напарником, — сделал шаг вперед. Джисон на шаг отступил.
Они в любом случае не одни, и настоящая глупость думать, что всё получится
как-то само собой.
— Понятно, — Джисон кивнул как дурак. Конечно, он же заявился сюда, чтобы
узнать, что хен работает в паре. Узнал. Лавочку можно сворачивать. — Я пойду
тогда.
Он стыдливо отвернулся к двери, взывая к своим последним клеткам мозга
попрощаться хотя бы затылком без этой страшной тупости.
— Погоди, — голос за спиной пригвоздил к месту. — На тебе рюкзак. И куртка.
Ты что…
— Вообще-то, — Джисон нашел в себе смелость встретиться с ним глазами. — Извиниться хотел, если по-честному. Прости, — пожал плечами. — Не хотелось
бы остаться придурком в твоих глазах, перед тем как…
— Уехать? — Минхо посмотрел в окно. Велосипед стоял у табло цен на топливо.
Джисон поджал рот — всё и без слов ясно. Хен сглотнул, отчего кадык крупно
дернулся. Сказал:
— Тебе до Инчхона только с пересадками. Ты на велосипеде не доедешь.
Не стал спрашивать, в курсе ли нуна и бабушка, потому что понял сразу — это
193/286побег. И Минхо не останавливал его. От этого колко и неудобно. Чего греха
таить, Джисон на одну роковую секунду допустил мысль, что хен его как-то
удержит, но, как и в случае с запиской на желтом стикере, сглупил. Стоило
проехать мимо, не заниматься этим чистой воды мазохизмом.
— Я знаю, — Джисон зарылся пятерней в волосы на затылке и не придумал
ничего лучше, чем выложить весь свой маршрут. В последней попытке получить
хотя бы щепотку неравнодушия.
— Ясно, — Минхо сдержанно кивнул и произнес то, отчего внутри все
всколыхнулось от обиды: — Тебе нужно успеть до закрытия вокзала, а ты
торчишь здесь.
«Действительно».
Колокольчик снова серебристо звенькнул. Джисон вернулся на улицу и схватил
велосипед так сильно, что кожаные насадки впились ему в ладони. Сейчас.
Прямо сейчас он уберет подножку и уедет отсюда. Зачем говорить «прощай»
тому, кому на тебя с высокой колокольни?
— Стой! — Минхо выскочил вслед за ним, тяжело дыша. — Не ты ли недавно
кичился тем, что в отличие от меня не ссыкло?
— А ты сказал, что ничем не обязан мне! — парировать выходило до жалкого
обиженно. — Я больше не буду совать свой нос в каждую щель! И ты прав. Я и
так уже потратил здесь кучу времени.
Минхо остановился в нескольких шагах.
— Поэтому и решил сбежать? Ты в курсе, что ведешь себя как ребенок?
— А ты-ы-ы, — Джисон набрал побольше воздуха, — как бесчувственный мудак!
Некоторое время тишина звенела между ними лопнувшей струной. На этой
абсурдной ноте можно было и закончить, но ни один не желал отводить глаза,
ни один не спешил идти на поддавки. Джисон на короткое мгновение подумал,
что, наверное, со стороны эта немая сцена выглядит по настоящему
уморительно, но все равно — не дрогнул даже бровью.
— Это из-за меня?
— Ты про губу или, — Джисон неопределенно обвел взглядом пространство
заправки. — Про это всё?
Минхо нехорошо нахмурился, мол, неужели непонятно, что всё сразу?
— Да, — ответ прямой как рельсы.
— Отпусти руль. Дай руку.
— Ага, разбежался.
Минхо не сдержался, устало закатил глаза. Джисон не сдержался тоже, громко
фыркнул. Но когда хен протянул ему ладонь, сразу подсобрался, натянулся
194/286тетивой, взвешивая все «за» и «против». Джисон был уверен, что Минхо схватит
его, если не агрессивно, то сухо, так, словно это касание — только одолжение,
этакая последняя милость, сугубо вежливая, ничего не значащая, но тот взял
его пальцы тихонько, опасливо, будто они здесь не отношения выясняют, а
готовятся танцевать вальс. Минхо не поднимал взгляд, смотрел только на его
кисть, гладил кожу, двигаясь вверх, к запястью к спутавшимся шнуркам-
браслетам. Джисон глубоко вдохнул и ответил на его тихую нежность
нежностью погромче — уверенно взял свободную руку Минхо в свою и заключил
в крепкий замок.
Никто не решался что-то сказать, как-то объясниться или оправдаться. Минхо
молчал. Джисон не отставал. Небо тянулось мягким градиентом: от зияющей
черноты над головой, до дымчато-голубой ленты на горизонте. Где-то недалеко
слышалось птичье чириканье, точно сейчас рассвет, а не половина
одиннадцатого ночи. Спокойно. И так хорошо.
Да, так всё и должно быть, подумал Джисон. Стоять рядом друг с другом на
расстоянии выдоха и смущенно не смотреть в глаза напротив, держаться за
руки отчаянно крепко, искриться не от злости и обиды, а от робкого волнения,
неверия вперемешку с облегчением и счастьем. От любви.
Любви. Любви. Любви.
Что бы это слово ни значило, пусть это мгновение продлится еще немного, а
лучше пусть никогда
никогда
не кончается.
Что бы оно ни значило… да. Пусть даже это не взаимно, и Минхо никогда не
посмотрит так, как Джисон смотрел на него, никогда не подумает о чем-то вне
рамок дружбы. Пусть. Пусть! Сейчас у них одни мысли на двоих, сейчас их
руки — прочная цепь, значит плевать на остальное.
Джисону казалось, что его вот-вот порвет на части. Минхо же молчал ровно,
дышал спокойно. Гладил пальцы всё так же мягко, возмутительно
неравнодушно. Ужасно.
— Это, — Джисон беззлобно хмыкнул, — ты меня так отговариваешь?
— Если хочешь, — Минхо дернул плечом. В голове билось, как птица в клетке,
громкое и беспомощное: «Да, хочу! Скажи мне остаться! Скажи!», но хен не
окончил свою мысль, снова попытался добавить капельку отрезвляющей
горечи: — проваливай на все четыре стороны.
Попытался и не вышло.
Смешок вырвался против воли. Какой же он неумелый притворщик! Его пальцы
сжимали, не пускали никуда дальше предплечья.
— Тогда может, — Джисон улыбнулся ему в лицо и предложил то, за что
несколько дней назад точно бы получил в нос: — Поцелуемся на прощание?
195/286Минхо громко втянул воздух. Джисон обрадовался его смущению, но
ненадолго — хен вдруг улыбнулся тоже.
— Ты в курсе, что здесь камеры? — спросил он заговорческим шепотом, потом
кивнул головой, мол, глянь за спину, видишь?
Джисон подскочил на месте, будто за шиворот сыпанули дробленого льда.
Дернулся было к упавшему велосипеду, но Минхо в самом деле не хотел
отпускать его дальше длины собственных рук.
— Забей, — он всё ещё улыбался, и эта веселость совершенно не вписывалась в
происходящее, она нервировала, ее было сложно объяснить.
— В смысле «забей»? — Джисон тоже перешел на шепот. Громкий и
возмущенный. — Отпусти!
Он принялся открыто паниковать, трепыхаться выброшенной на берег рыбой.
Минхо пугал железной решимостью в глазах, еще секунда-две — распотрошит и
съест. Где тот прежний Минхо-хен, что остерегался подсвеченных улиц, когда
они впервые гуляли? Где тот, кто испытывает дискомфорт от чужих взглядов?
Кто в попытке скрыться смотрел себе под ноги, когда приходится обходить
толпу…
Джисон глянул себе за спину в поисках гребанной камеры.
— Тише, — Минхо отвлек его внимание примирительным тоном. — Прекрати
туда смотреть. Какая теперь разница?
После этих слов по-честному хотелось сорваться на матерщину. Какая теперь
разница, значит… А какая разница?
Подумаешь, весь этот импульсивный план укатить отсюда держался буквально
на этой разнице, на наивной попытке больше не доставлять хену
неприятностей. Но тут Минхо говорит, что ему какого-то черта плевать на весь
мир и этим внезапным равнодушием чуть ли не кричит о месте, куда его можно
побольнее ударить. Тушите свет.
Джисон издал тонкий звук разочарования, ни то смех, ни то хныканье.
Получается, и все его нынешние загоны, конфликт с Хвануном, нуной и Уджином
тоже не имели смысла?
Джисон агрессивно дернул руки и освободился. Как же достало всё. Даже сил
что-то выяснять не осталось. Он поднял руль, стряхнул с сиденья невидимую
грязь.
«Поверить не могу! И ради чего я вообще так надрывался? Ради кого?».
— Послушай, — Минхо очевидно ничего не понял. Если сейчас он еще раз скажет
«забей» или что-то такое, без промедления получит в лицо.
Минхо тянул резину достаточно долго, чтобы до Джисона еще раз дошло, как на
самом деле глупо получилось с нуной и бабушкой, и на утро попадёт ему
самому, если он не поторопится. Так что:
196/286— Пошустрее. Мне ехать надо.
— Едь, — взаправду ли ему стало все равно или же нет, он так и не узнал.
В кармане коротко завибрировало.
Джисон задался вопросом, какого, собственно, хрена, когда уведомление
«Абонент Джинни звонил вам (1) раз» выскочило на экране блокировки. Надо бы
потом удалить контакт. Минхо грузно всматривался то в подсвеченный экран, то
в глаза напротив, и Джисон бы точно над ним подшутил, если бы у самого Минхо
вдруг не зазвонил телефон.
Хен принял вызов с задержкой, его смутил незнакомый номер.
— Да? — внутри закралось опасение. Минхо ковырял носком обуви дырку в
асфальте, пока слушал. Потом отозвался коротко: — Это будет в последний раз.
И отключился.
— Нужно кое-куда заехать. Подвезешь меня?
Джисон в последнюю очередь ожидал такой просьбы и в этой ситуации тоже
помог бы в последнюю очередь, но тут…
Со стороны темного угла, где находился уличный туалет, раздался
издевательский свист. Дверца отворилась, и какой-то тип в синей робе принялся
что-то неразборчиво выкрикивать. Минхо привел в чувство резким хлопком по
плечу и скачущим голосом: «Двигайся! Я запрыгну!». Осознание того, что все это
время помимо камеры за ними следил еще и напарник по работе, прибавило
ногам скорости.
Когда они летели вниз по трассе вдоль сияющих лент фонарей, Джисон откинул
голову назад и громко спросил, что теперь будет с работой. Минхо ухватился за
его плечи крепче и также громко крикнул, что это уже неважно.
***
— Здесь налево.
Велосипед выехал на заросшую дорогу во тьму приближающихся деревьев.
Запахло речной сыростью.
— Так ты скажешь, куда я тебя везу? — Джисон с трудом объехал ямку — вокруг
не видно ни зги.
Минхо без паузы ответил, что к заброшенному складу, на встречу с Хенджином.
Велосипед почему-то не повернул назад. Про то, что Хенджин попросил по
возможности захватить Хана с собой, Минхо умолчал. Очень уж это все
непонятно и пугающе, навевает кое-какие подозрения.
— В тот день, в палатке, — начал он. В ответ раздалось вопросительное
мычание. — Хенджин написал тебе, я видел.
197/286— Да. Мы потом встретились.
Минхо спросил, что они делали во время прогулки, о чем говорили. Вел ли
Хенджин себя странно? Нет? А может упоминал в речи его самого? Джисон
растерянно пошутил, уж не допрос ли это, и ответил, что разговаривали они
только о скором отъезде Хенджина в Сеул, а после долгого шоппинга ходили по
рынку и ели уличные закуски.
— И нет, он не спрашивал о тебе, — Джисон вырулил под черные кроны
подлеска. Сухие веточки и мелкие шишки захрустели под колесами. — Вообще,
какие-то сомнительные у вас места для встреч. И чего его ночью-то приспичило?
Хороший вопрос. Однако Минхо больше всего беспокоил тот факт, что, несмотря
на недавнюю встречу, Хенджину зачем-то снова понадобился Джисон, еще и при
таких интересных обстоятельствах. Какая бы ни была причина, второй сильно
рисковал, и было бы правильным не втягивать его, остановить здесь и отпустить
восвояси, хоть в свой Инчхон.
Заброшенный склад кренился в сторону зыбкого обрыва, с которого особо
отбитые школьники и по сей день ныряли. Достать дна с такого прыжка не
всегда удавалось, а если удавалось, низ и верх в яме терялись. Здание
щетинилось разбитыми окнами, безмолвно кричало открытой дверной пастью.
Листы шифера на крыше облупились, заросли мхом, где-то поверх настила
торчали только частые осколки, как вздыбленная шерсть побитого зверя.
Внутри, Минхо знал, также дико и грязно, кругом окурки, куча стекла и
отсыревшего хлама. Это место — настоящая берлога для таких как…
«Чанбин?» — сердце забилось мелко и быстро в нарастающем страхе.
Точно он. У стены с красным глазком сигареты между пальцев. Вокруг темень,
но его низкую фигуру с опущенными плечами ни с кем не спутаешь. Рядом с
ним, о сгнившую балку крыльца всем своим карикатурно высоким ростом
опирался Хенджин.
— Какое облегчение, что вас двое, — сказал он, привычно начав с прелюдий. —
Неважно выглядишь, Джисон.
Минхо чувствовал угрозу подкоркой — их сюда не просто так позвали, уж точно.
Он сделал шаг вперед, чтобы Хенджин переключил свое внимание с Джисона на
него.
— Мы здесь, чтобы поговорить о нем?
Хенджин покачал головой.
— Не только о нем. Обо всех нас.
Решили поиграть в очную ставку? — почти вырвалось в ответ, но тут красный
глазок вспыхнул в последний раз, и Чанбин затоптал окурок. Джисон за спиной
громко сдул прядь со лба.
— У нас с тобой договор был, — Чанбин говорил низко и бесстыже фамильярно.
Минхо давно не пересекался с ним вот так лоб в лоб, но никогда не забывал, что
у Чанбина совершенно атрофировано такое понятие как «уважение к старшим».
198/286Интересно, хватит ли у него духу обратиться к своему старшему брату так же на
«ты»?
— И я его не нарушил.
Хенджин рассмеялся визгливо, не прикрыв рот.
— Это! — Хенджин резко вскинул руку, направил палец на Джисона. — Это ты
называешь «не нарушил»? Он в курсе всего.
Минхо развернулся. Джисон потянулся к нему, сжал пальцы на толстовке. Да, он
тогда подслушал их в туалете, но едва ли он понял, о чем шла речь.
— Надо же, — Минхо решился на блеф. Где Джисон успел налажать, выяснит
позже. — Я пришел сюда, чтобы обсудить, как у вас яйца от каждого шороха
поджимаются? — Хенджин почти неслышно цыкнул. — Если на повестке дня нет
больше ничего кроме этого бреда, то желаю приятного вояжа…
— Закройся, — Чанбин окрасил тон своего голоса в предостерегающий
красный. — Вы никуда не уйдете, пока я не разберусь во всем. Эй, ты, — Джисон
растерялся от такого пренебрежения, — рассказывай, что знаешь.
— Слушайте, я вообще не при делах, понятно? — к ответу не придраться —
прозвучал правдиво возмущенно. — Хен! — он дернул Минхо за толстовку. — Ты
куда меня привел? Это кто вообще?
Минхо невольно проникся к нему уважением. Джисон подыграл уверенно и, что
самое важное, вовремя. На короткое мгновение появилась надежда, что на его
притворстве можно выехать, но Хенджин, будучи лицемером поискушеннее,
мгновенно перекрыл лазейку.
— Такой в черном весь, — произнес он медленно, обращаясь не к Минхо. — Тип-
чик. Низ-кий.
Что бы он не имел в виду, но Джисон мгновенно это уловил. Сжал челюсти
плотно, и Минхо в ту короткую секунду стоило бы позаботиться о том, чтобы они
оставались сжатыми до победного, потому что…
— Я-ничего-не-видел, — сквозь зубы, с дрожащим от волнения кадыком, с той
финальной злостью, с которой обычно ставят точку в разговоре. У Минхо по
спине потек холодный пот.
Чанбин не стал церемониться, в таких ситуациях он не тянул как Хенджин.
Спросил в лоб, быстро и остро:
— Что не видел?
Джисон расширил глаза, подался назад, точно с поличным достали. А потом
Минхо не успел. Ни помочь замять оговорку, ни защитить, ни защититься
самому. Чанбин с опасной резкостью оттолкнул его в сторону.
Джисон успел только открыть рот.
— У тебя должок еще с выпускного, — услышал тот, перед тем как сильные руки
199/286схватили его за грудки и потащили.
Минхо вскрикнул в ответ на вскрик Джисона, дернулся на помощь, но тут же
уткнулся горлом в чужое предплечье. Хенджин удерживал его сзади за шею,
грубо волочил в противоположную сторону, а Минхо видел, как в темноте
громко упал велосипед, как чья-то обувь запнулась о колесо, как мешанина из
ног-рук, сиплых матов («Ты блять конченный! Отъебись от меня!») и
болезненных стонов скрылась за углом склада.
— Вы долбанулись! — вторил Минхо, силясь извернуться. Чувствовал спиной, как
загнанно Хенджин дышал, его грудь ходила ходуном. — Скажи ему прекратить!
Скажи!
— Мы договаривались! — речь Хенджина въедалась в ушную раковину ядом
крикливой обиды. — Ты обещал мне, хен!
Где-то там в темноте голос Джисона громко подскочил и задрожал.
— Хватит! ПРЕКРАТИ! — само собой, Чанбин не прекратил. «Он же убьет его.
Господи, что я наделал, что я наделал».
Минхо закинул руку назад, вцепился Хенджину в волосы. Тот зашипел, ослабил
хватку, но не бдительность. Почти получилось вырваться, но в шею врезалась
уже горловина собственной толстовки. Хенджин потянул за капюшон больно и
неожиданно, ноги заплелись узлом, и Минхо рухнул на спину.
— Я хочу уехать! Я должен уехать! — Хенджин навалился на него всем весом,
прижал запястья с паучьей проворностью. — Ты почти всё испортил! Как много
ты ему растрепал, а? Как много?
— Вы оба психи. Ты сам во всем виноват! Ты мог тогда поговорить со мной! Всего
лишь поговорить, Хенджин!
— Чтобы ты осудил меня? Чтобы рассказал всем?
— Я бы никогда этого не сделал, и ты это знал. Но все равно выбрал трусливо
меня избегать! Подставлять исподтишка! ПОРТИТЬ МНЕ ЖИЗНЬ!
Со стороны угла склада, куда Чанбин уволок Джисона, теперь стояла нехорошая
тишина. Один бог знает, что за ней пряталось.
— Нет-нет-нет. Ты сам! Сам! Са-а-ам! — челюсть Хенджина двигалась как в
припадке, словно еще чуть-чуть и он прикусит себе язык. — Ты мог позвать с-
своего дружка-волейболиста на помощь! Но ты принимал побои как ебучий м-
мученик! О, я бедный Ли Минхо, — тут голос сменился писклявой пародией, а
глаза сверкнули неадекватным блеском. — Такой несчастный, такой з-забитый!
Жертва слухов и обстоятельств. Никто не подумает на меня, п-правда же? На
это ты рассчитывал, когда Чанбина госпитализировали? На э-это? Отвечай!
Громко разбилось стекло. Кусты шиповника, что вились у обрыва, жалостливо
хрустнули. Минхо слышал это неясно, не по-настоящему — как из телевизора.
— Хенджин, — ответил он. — Посмотри на себя теперь. Какая же ты мерзость.
200/286Лицо напротив замерло, превратилось в холодный воск.
— Хен… — затем нижняя губа Хенджина задрожала, но он зажмурился — не
позволил себе сорваться на слезы. — Я тогда поменяться хотел. Ради тебя.
Минхо впервые видел его таким — без скорлупы, переломанным и жалким, и
сейчас ему ничего не стоило раздавить его как противное насекомое. Но он
воспользовался этой эмоциональной паузой, не чтобы освободиться и выбить из
Хенджина все дерьмо, а чтобы освободиться и вспомнить, почему он здесь и где
сейчас Джисон.
Абстрактный экран телевизора лопнул с электрическим хлопком, когда Хенджин
первым подскочил от истошного крика.
— Чанбин?
Минхо рванул вперед к обрыву, запнулся об упавший велосипед и разодрал руки
в кровь. Чанбин посмотрел на него очень странно, неверяще. Хенджин подбежал
к ним взвинченный и испуганный, он же и понял первым, в чем дело. С обрыва
вниз еще катился мелкий щербень с опасным шершащим звуком. Вода в яме
колыхалась черной мазутой.
. . . .твою мать, Чанбин!
что ты. .лаешь?
/зачем?.
потому что ты утонешь
ты не умеешь п. .авать
он
он
&&#@^%
тоже
он ут. .л? /
он оступился
я не толкал его
. .ступ. .ся
. .е. .толк. .л
зачем ты
снимаешь обувь?
не толкал
толк. .ал
толкал
ТОЛКАЛ
ТЫТОЛКНУЛЕГО
/^. .рот
закрой
свойрот
хендж. //.?
201/286БЛЯтьХЕНДЖИН
СТОЙ
…
минхо
.
ша. .гай
.
.
спускайся за///мной
.
миН^&*
.
там
.
хен. .джин
и
.
.
не навернись
мин. .хо
&*#$@@^?!
минхо
#^&*$@!!!
МИНХО
— Блять! — щека загорелась огнем от пощечины. Пока он моргал, Чанбин
ударил еще раз. — Ты вообще меня слышишь? Соображай уже!
Хенджин держал кашляющего Джисона поперек живота. Оба крупно тряслись
от холода. Минхо трясся от нервного срыва. Чанбин раздраженно обозвал
Хенджина «благородным долбоебом», тот ответил крепкой скачущей руганью.
Минхо не прислушивался к их перебранке, он смотрел на Джисона и хотел
умереть от стыда прямо сейчас. Того громко вывернуло в траву. Хенджин
брезгливо его встряхнул.
Когда Джисон забрался на спину, Минхо тоже стало зябко и мокро. Хан был
совсем плох, стучал зубами в ухо, держался руками и ногами со всех сил, и, если
бы не контекст, Минхо подумал бы, что он хочет его удавить. Те двое остались
на складе, наверное, выяснять отношения. Плевать на них, пусть теперь
выкручиваются как могут, но больше никаких контактов с Хенджином, никаких
попыток что-то склеить! Минхо знал, что будет благодарен ему за спасение, и
это единственное, связанное с ним, он готов пронести через всю жизнь горьким
«спасибо». Джисон влажно закашлялся и сказал, что в желудке будто мальки
плавают.
— Это не мальки, — Минхо опустил его на землю, убрал прилипшие волосы с его
лица. — Тебя сейчас снова вырвет.
202/286Когда Джисона действительно скрючило пополам, резко пришло осознание, что
собственная обувь хлюпает, а штаны влажно липнут к икрам. Наверное,
забрести по колено в воду навстречу Хенджину вышло не осознанно.
В ванне Джисон кое-как стоял на ногах, его колотило, челюсть дрожала, голова
пряталась в плечи, покрытые пупырышками мурашек. Минхо помог ему
освободиться от верха.
— Подожди. Сейчас я… сейчас, — он в суетливой спешке отшвырнул шторку
душа и вывернул кран горячей воды на полную мощность.
— Хё-он, — тот внезапно всхлипнул и отшатнулся, врезавшись в ребро
стиральной машины. — Выруби. Вы-вы… выруби.
Белый пар хлынул на лицо, осел на зеркале пленкой. Джисон забился в угол,
слезы брызнули по его щеками неровными дорожками.
Минхо остался с ним на чердаке из страха, что тот может учудить, будучи в
таком состоянии. Но что ему сказать, как его успокоить и как успокоиться
самому, панически не мог понять. Мог только посмотреть в аптечке снотворное,
но поможет ли? Не станет ли Джисону хуже? А может поискать ему пакетик
подышать? Какие таблетки тут вообще нужны? Джисон говорил, что ходит к
врачу, значит ему прописаны препараты. Он носит их с собой? Может они в
карманах его одежды, что сейчас сушится? Надо быстро спуститься и проверить.
— Не уходи, — Джисон отвернулся к стенке, закрыв лицо ладонями. — Я т-так
мерзну.
Когда мама мучилась одышкой, Минхо всегда обнимал ее, гладил по голове,
чтобы у нее не было мыслей, что она в одиночку переживает эти боли. Он
аккуратно лег рядом, накрыл их обоих одеялом. Минхо умел успокаивать
касаниями, но уместно ли было дотронуться до Джисона сейчас?
— Тшш, — он не слышал себя. Слова шли по наитию. — Всё в порядке. Я здесь.
Джисон прижал колени к груди. Его спина крупно дрогнула.
— Всё будет хорошо. Скоро всё пройдет.
В этом Минхо был уверен меньше всего, но что еще у него оставалось кроме
слов? «Что еще я могу сделать?» — спрашивал себя в жалкой попытке оправдать
свою беспомощность. То, что случилось на складе, только его вина. Джисон
хотел уехать, а Минхо не хотел отпускать по своим эгоистичным соображениям.
Даже сейчас он сомневался, находится ли рядом, потому что проникся, или же
потому что хочет почувствовать напоследок, что кому-то нужен.
Минхо дотронулся украдкой, погладил несмело — чужое плечо под его пальцами
горело. Затем прижался сам. Угловато, со страхом ошибиться.
— Джисон, — позвал.
Тот слабо булькнул что-то в ладони.
— Послушай меня. Тебе нужно убрать руки. Ты задохнешься.
203/286Джисон не спешил отвечать, то ли не хотел светить зареванным лицом, то ли
верил, что, зажимая себе рот, облегчит припадок. Минхо мягко убрал его
запястье в сторону.
— Вдохни глубоко.
Плечо поднялось, послышался свистящий звук втягиваемого воздуха.
— Теперь медленно выдохни.
Джисон тяжело обмяк в его руках. Ноги расслабились, как и все тело, и коленки
больше не упирались грудь. Минхо попросил сделать так еще раз.
И еще.
И еще.
Он контролировал каждый его дыхательный акт, запретил себе торопиться и
паниковать, держал на уме, что, если ничего не получится, поможет только
номер скорой.
— Ты молодец, — Минхо улыбнулся ему в макушку. — Хорошо справляешься.
Давай вместе на раз-два…
Ночь тянулась бесконечно в отрывочном сне и беспокойных постанываниях.
Джисон видел под веками что-то, что снова заставляло его дрожать и тянуться
лицом к коленям. Минхо два раза будил его, просил прекратить закрывать рот
ладонью, а на третий привстал с твердой уверенностью повернуть Джисона к
себе лицом. Тот не сразу перекинул руку ему через бок. Минхо тоже чувствовал
себя неловко в такой тесноте, но время ли сейчас думать о подобном? Сейчас
главное пережить эту ночь.
Ближе к шести утра Джисон окончательно успокоился, задышал тихо и через
нос. А спустя еще час Минхо проснулся от острого ощущения, что его
разглядывают. Чердачное окошко пудрилось рассветным сиянием, сквозь белые
тюли украдкой кралось солнце. Джисон почесал нос указательным пальцем и
тихонько шмыгнул.
— Спи, — Минхо просунул руку себе под подушку. — Еще рано.
Джисон беспомощно угукнул и закрыл глаза. Полежал безмолвно минуту, потом
убито произнес:
— Не могу. В мыслях тарабарщина какая-то.
Минхо подумал о том, чем спасалась мама в такие моменты.
— На кухне есть зеленый чай. Заварить тебе?
— Нет. Я его ненавижу.
— Я тоже.
204/286Джисон впился зрачками в зрачки цепко, как рыболовным крючком.
— Так ты специально меня им поил? Тогда.
Минхо вспомнил с каким раздражением в тот раз давал ему кружку, как через
силу заставлял себя сидеть за одним с ним столом, и усмехнулся собственной
дурости.
— Да, — кивнул он и сразу же получил шлепок по сушке.
— Ну ты и жучара, хен!
И не поспоришь. В тот день на кухне из всех троих Сонми была единственной
искренней и доброжелательной. Прислушайся Минхо к ее ощущениям еще
тогда, кто знает, куда бы повернула история.
У Джисона от широкой улыбки треснула губа посередине, он слизал кровь, не
высовывая языка. Его рот вместе с той ранкой в уголке краснел обкусанно и
воспаленно. Он поймал Минхо на разглядывании, крохотный уголек веселости в
его глазах сразу же погас, сменившись серой грустью.
— Одни неприятности от меня, — прошептал. — Даже сбежать по-человечески
не смог.
— Не приведи я тебя к Хенджину, у тебя бы получилось. Прости меня.
Минхо испугался, что Джисон сейчас начнет подтрунивать, скажет что-то по
типу: «Ты? Извинился? Завтра точно будет ливень», но тот в ответ приподнял
брови в удивлении, покачал головой, мол, нет-нет, ты чего? - не извиняйся.
Минхо подумал, что, если бы в какой-нибудь альтернативной реальности (или
следующей жизни) они танцевали вальс, то Джисон смотрел бы только вниз и
беспокоился, не наступил ли он на ногу. Нет? А сейчас не наступил? Точно?
— Чему ты радуешься? — спросил он. Минхо и не заметил, как улыбнулся этим
дурацким мыслям. — Тому, что я никуда не делся?
— Возможно.
Смущенная улыбка округлила чужие щеки, но ненадолго. Джисон на несколько
мгновений смешно замер с открытым ртом.
— Вот че-е-ерт, — разочарованно протянул. — Меня же бабуля убьет за велик. Я
точно помню, что сломал спицу и погнул руль, когда…
Пауза.
Минхо понял, почему он замолчал. В ванной он собственными глазами видел,
какие синяки Чанбин оставил на его теле. Скорее всего, Джисон стыдился их.
Сколько бы он не ворочался за ночь, ни разу не давал повода думать, что ему
плохо от чего-то кроме собственной фобии.
— Чанбин тебя столкнул? — Минхо не стал спрашивать про саму драку.
205/286Джисон отрицательно промычал.
— В конце… мы говорили. Мне хотелось, чтобы все поскорее закончилось,
потому я начал активно языком чесать. Я не знал, что сзади обрыв. Чанбин, он…
сделал что-то резкое. Я испугался, отошел на пару шагов. Вот только земли там
уже не было, — он со свистом выдохнул сквозь сомкнутые губы. — Меня
отрубило сразу. Очнулся, когда рвать начало.
Удивительно, но он не задавался вопросом, почему так получилось, в какую
сомнительную авантюру его втянули и почему Чанбин на нем сорвался.
Минхо спросил об этом в лоб.
— Хен, — Джисон взял его руку в свою. — Я так устал от всего этого дерьма, так
устал…
Его история началась с того неприятного случая в туалете: он рассказал про то,
как драпанул оттуда на первой космической; как ему было стыдно, когда Минхо
увидел его; про то, как среди мусорных баков увидел их — Хенджина с
Чанбином, и сначала не поверил. Продолжилось все тем, что Хенджин назначил
встречу, на которой Джисон решил сыграть в агента («И да, хен, Хенджин о тебе
спрашивал тогда. Прости за враньё»). То, что он проебался по крупному, он
понял, когда напоролся на ненависть со стороны знакомых, с которыми
буквально на днях пил из одной бутылки. Про драку в магазине он рассказал
вскользь, но связать его воспаленную губу с этими событиями не составило
труда.
Значит Джисон в самом деле был в курсе всего. Хенджин трясся от страха не без
причины, и сейчас ему ничего не мешало сдать ту диктофонную запись в
полицейский участок. Но по какой-то причине это уже не вгоняло в панику так,
как раньше.
— Поэтому ты решил уехать?
Кивок.
— Мне еще совсем хреново стало, когда Уджин-хен вчера начал толкать что-то
про то, что жалеет, что свел нас…
— Свел? — Минхо аж приподнялся на локте.
— Ну не свел, а как-то по другому сказал, не помню, — Джисон отмахнулся. — Я
тогда расстроился очень.
— Не думал, что ты там будешь, если честно, — Минхо рассчитывал прийти к
Чану и помириться без лишних мыслей. Без лишних мыслей и лишних ушей.
— Аналогично.
Они замолчали.
Вокруг стало совсем светло. Птицы рассветно щебетали на ветках, жужжал
шмель, стучась о стекло пушистым тельцем. Тюль тонкий, как молочная пенка,
волнился еще не нагретым ветром. Джисон без стеснения рассматривал его
206/286лицо, играюче сплетал и расплетал их пальцы. Минхо находил это
успокаивающим.
— Как ты? — спросил тихо в страхе спугнуть момент. — Тебе что-то снилось?
— Да, — Джисон ответил одними губами.
Он сжал рот в полоску от боли и лег ближе, так, что их лбы соприкоснулись.
Когда он прикрыл веки, Минхо сделал так же.
— Расскажи, — не голосом. Нежным, как вуаль, выдохом.
— Хен, мне, — запнулся, — часто снится, как меня топят чьи-то руки. И это так
взаправду… так по-настоящему. Я вчера думал, что умру.
— Ты воды из-за этого боишься?
Отрицательное мычание.
— Я даже Сынмину об этом не рассказывал, — Минхо ощутил всю тяжесть
ответственности, возложенную этими словами, и устыдился себя. Джисон
доверял ему, "бесчувственному мудаку", не смотря ни на что. — Когда мне было
семь, дедушкина собака ощенилась. Хорошая была, никогда меня не кусала, и с
детками ее я тоже хотел подружиться, — он улыбнулся, и воздух горячей струей
обжег Минхо губы. — Совсем еще новорожденные, слепые и прилизанные… Я
помню, как мы отдыхали на речке: родители, бабушка, дядя, я… дедушки всё не
было, и бабушка ворчала на него.
Тут он умолк. Отстранился, в сомнении поджав подбородок.
— Зря я, наверно, начал… Сейчас уже понимаю, что это бред полный. Я был
слишком впечатлительным ребенком.
— Я тоже, — Минхо придвинулся к нему сам в порыве нежной заботы,
разъединил ладони, чтоб легонько притянуть к себе. — Когда мне было
примерно столько же, сколько тебе, меня за ногу цапнула щука, — Джисон
бесшумно хохотнул. — Всё верно, это действительно смешно. Я с того раза с
опаской в речку лез. Представлял, как эти зубастые монстры прячутся в
водорослях и ждут момента, чтобы — Клац! — Минхо резко впился пальцами ему
в плечо в шутливой попытке напугать. Джисон вздрогнул и рассмеялся уже
звучно. — Укусить меня снова.
— Ага, — последовал заговорческий ответ. — Значит наш большой хен до сих
пор не научился плавать, потому что боится щук?
— Не совсем. Уже трудно сказать, что помешало мне научиться в подростковом
возрасте. Ты можешь смеяться над этим, потому что мне самому смешно. Но я ни
в коем разе не буду смеяться над тобой, если ты решишь дорассказать мне про
дедушку, — Джисон понимающе кивнул, обнял рукой за шею. Минхо продолжил,
уже упираясь лицом в ткань футболки: — И я не настаиваю. Не хочешь — не
мучай себя.
— Спасибо, — речь чувствовалась в районе макушки. — Я расскажу. Разговоры
лучше поцелуев, — заглушенно-смешливое «Погоди, что?» донеслось из
207/286перекрестья рук, Джисон смутился своей храбрости: — Прости, хен, — затем
прочистил горло и начал: — Сегодня во сне… у меня было очень странное
ощущение, будто я в курсе, кто меня топит. Знаешь, это похоже на тот случай,
когда слово вертится на языке и всё никак не вспоминается, хоть ты тресни…
ерунда какая-то, — Джисон зарылся пальцами в волосы Минхо, принялся
отвлеченно играться ими. — Я не часто такое вижу. Наверное, поэтому я сразу
вспомнил о той собаке.
— С ней случилось что-то, да? — Минхо всеми фибрами души чувствовал, что
история не имеет ничего общего с его зубастой щукой. Рассказав про нее в
качестве поддерживающего примера, он уверенно посадил себя в лужу.
— Не с ней. С ее щенками. Дело в том, что в тот день я случайно увидел, как
дедушка их топит.
Вот оно что. Неокрепший детский ум просто начал проецировать их страдания
на себя. В то время здесь еще не знали, что такое стерилизация домашних
животных.
— Мама говорила, что я всех до чертиков напугал, когда начал трястись в
истерике. Плакал много. От дедушки шарахался. Это воспоминание настолько
неприятное, что серьезно подпортило мне жизнь. Ну не бред ли?
Выглядело это всё не как бред, а как самое крупное фиаско в жизни Минхо. У
Джисона психологическая травма, которая его периодически косит, а Минхо
буквально кинул его в пасть детскому страху. Есть ли шанс, что он простит его
за это? Есть ли шанс, что позволит дать напоследок что-то кроме прошлых тяп-
ляпных взаимоотношений.
— Я не виню тебя, так что за это не извиняйся, — Джисон говорил зажеванно,
потому что прижимался круглой щекой к макушке. — А вот за то, что ты заноза
еще та, — пальцы больно ткнули в ребра. Раздалось громкое «Ай!», — будешь
должен мне с процентами.
До полноценного дня оставалось около трех часов. Минхо был готов отдать всё
единым платежом прямо сейчас.
208/286
