16. Поймай на лжи
Он стоял здесь в начале месяца с дорожной сумкой через плечо,
ругался и плевался на всех и вся, но больше всего на родителей. Сейчас злость
на родителей сменил целый букет неоднозначных эмоций, начиная с
панического страха, заканчивая растерянностью. Тень от остановки нисколько
не смягчала жару, Джисон варился в собственном соку.
И что теперь делать?
Это относилось даже не к Хенджину, который назначил встречу здесь и
опаздывал уже на пять минут, а целиком и полностью к Минхо. «Прекращай» —
сказал он. «Просто уйди» — сказал он.
Прошлой ночью было холодно, Джисон почти не спал. Чан сбоку громко сопел, а
Минхо будто не подавал признаков жизни за могучей спиной Уджина. Так
хотелось отмотать время назад, не послушаться хена, не уйти никуда, остаться
в палатке и… что потом? Оправдаться? Извиниться? Или может снова
потянуться к губам и получить за это в нос? Он уже поторопился, уже выставил
себя невообразимым идиотом.
Приближаться к Минхо маленькими шажочками сквозь тернии, чтобы в итоге
спустить всё то немногое в унитаз. Профит. Минхо сейчас определенно
чувствует себя в разы хуже.
Но мог ли сам Джисон быть уверенным, что действительно такой? Если нет, то
всё дальнейшее до смешного просто: не знаешь — не суйся.
Но проблема в том, что на практике ни черта не просто. Джисон тёр губы
тыльной стороной ладони, когда вспоминал, как пылко он целовался с Минхо.
Это не та легкая демо-версия с Рюджин, а что-то… взаимное в истинном
значении этого слова. Что-то, что Джисону теперь не светит и не посветит
никогда.
«Конечно, почему бы не подумать о своих эгоистичных хотелках, когда есть
проблемы поважнее».
К остановке, подняв рыжую пыль, подъехал рейсовый автобус. На стекле —
табличка с маршрутом до города. Водитель, отпив кофе из непроливайки, глянул
пару раз на Джисона, отчего тот почувствовал себя неловко, — он на остановке
один и никуда пока не…
— Хей! Прости, что заставил ждать!
…едет.
Хенджин поправил лямку рюкзака и поманил за собой в открытую дверцу.
— Не стой столбом. Залазь.
— Куда мы? — они сели в самый конец. Туда не попадали солнечные лучи.
Хенджин выглядел воодушевленным, и это настораживало. Джисон повторил
вопрос.
180/286— В ТЦ. Одежды бы купить. А то в столице всё это, — показал на свою полосатую
рубашку и широкие шорты, — уже не прокатит.
Джисон предложил заскочить в h&m, а сам задумался, почему Хенджин решил
позвать его, ведь очевидно, что друзей у него до кучи, зачем весь этот
аттракцион помпезного дружелюбия?
Автобус тронулся. Хенджин как ни в чем не бывало принялся рассказывать, как
ждет своего отъезда в Сеул и уже натурально считает дни, но в глазах
временами появлялся этот крысиный блеск замаскированного ужаса.
— Папа уже нашел мне квартиру, — говорил он. За стеклом дома уступили место
желто-зеленому полю и неровным вершинам подлеска. — Он, как и я, против
всех этих общаг, общих душевых, ну знаешь, да? Я рад, что он понимает, что
мне нужен комфорт, чтобы хорошо учиться.
— Балдеж, — Джисон грустно вздохнул. — А у меня отец вечно на работе. Мама,
когда отдых планирует, всегда под него подстраивается. Осенью хотят в горы, а
мне не нравятся походы, не нравится сырость в лесу, жара не нравится тоже, не
нравится…
— Всё? Не нравится всё? — Хенджин усмехнулся по-доброму, совсем как
взаправду, толкнул локтем. — А вам, молодой человек, я смотрю, вообще не
угодишь?
Хенджин оказался тем еще любителем пошопиться, не уставал ходить от
примерочной до примерочной, а у Джисона болели спина и ноги. В том же h&m
они провели добрые полтора часа. Джисон любезно держал вешалки, тащился
где-то сзади, потому что не успевал, — у Хенджина ноги длинные, шаг широкий.
Тот затарился основательно: две рубашки, клетчатые брюки, пиджак, четыре
пары носков. В обувном Джисон додумался подключиться к вайфаю, после чего
растворился в ленте инстаграма, пока отдыхал на пуфике.
На рынке пахло уличной едой, шкворчащим маслом и чем-то солено-сладким.
Хенджин купил им обоим по острому шашлыку на шпажке, но свой ел долго,
потом сказал, что лук не любит, и отдал Джисону.
Рядом пробежали звонкие дети в школьной форме, возможно, с дополнительных
занятий, возможно, с фестиваля, остановились около фургончика с мягкими
игрушками. Кто-то взялся стрелять. С тоской подумалось, что не закончись
вчера всё так глупо, может быть, к концу каникул получилось бы погулять здесь
не с Хенджином, а с Минхо. В этого белого зайца с розовым бантом Джисон бы
точно попал, даже не с третьей попытки, а с первой. Самому Минхо эта игрушка
нафиг не нужна, он бы точно отдал ее сестре. Интересно, как там Сонми?
Джисон давно ее не видел.
Хенджин плавился на жаре как воск, тональник стекал по его щекам, обнажая
мелкие рытвины от угревой сыпи. Порой без какой-либо причины смотрел
стеклянно и равнодушно, а не устало-нежно, как прежде, раздражался, когда не
мог найти пустую лавочку в теньке среди кучи занятых. Джисон уже смирился с
тем, что настоящий Хенджин невообразимо далек от образа милой пуськи, и
больше ему не верил. Чего уж говорить, он перестал ему доверять еще на
выпускном. Эта игра «Поймай на лжи» уже начинала нервировать, потому что
181/286правила изначально устанавливал не Джисон.
Но сегодня всё грозилось поменяться в его пользу.
Когда они, наконец, отыскали пустое место, Хенджин с интересом спросил:
— Ну, давай рассказывай, как тебе наш выпускной? Хорошо повеселился?
Джисон почувствовал, как быстро забилось сердце. Не его собственное.
— Всё тип-топ, организация отличная. Спасибо, оттянулся как следует в свой
день рождения.
Хенджин засиял.
— О, знаешь, — ответил, — организацией управлял я и мой одноклассник. Как
хорошо, что ты не скучал. Этот выпускной запомнится на всю жизнь, скажи же?
Еще бы, подумал Джисон, куснув ноготь, тебе так точно. Ни Минхо, ни он сам
никогда этого не забудут.
«У твоего ебыря, видать, действительно большой, раз ты так оттаял ко мне. Да,
Хенджин-и?».
— Кстати, я тут слышал, — длинные пальцы как паучьи лапы вцепились в
плечо. — Ты оказывается с Рюджин танцевал? И как оно? — Джисон пожал
плечами. Как-как? Приятно, как еще? — Ой, да не ври! Целовались же, да?
— Джинни! — Хенджин вылупился на него так, будто не понимал, отчего ответ
такой раздраженный. — Какая разница, целовались мы или нет?
— Ты не подумай ничего, просто многие ребята задаются вопросом,
встречаетесь ли вы.
Джисон прочистил горло и направил на Хенджина прямой как копье взгляд.
— А что насчет тебя? — спросил. На дне зрачков прятался вопрос иного рода. —
Ты хорошо… повеселился?
— Само собой, — у Хенджина дрогнул кадык.
Джисон едва заметно приподнял уголки губ. Он сейчас задает вектор разговора,
в этом нет сомнений.
— Вообще, я со многими заобщался там. У вас много клевых ребят, — Джисон
навострил глаза. — Но один урод толкнул меня в толпе. Такой в черном весь
типчик. Низкий, — Хенджин и бровью не повел. — Короче, неприятно было.
— Люди разные бывают. Есть тут и такие, да. Зато будешь знать, с кем лучше не
связываться.
Этот разговор больше смахивал на вытравливание зверя из норы.
Впереди толпился народ, шумел фонтан, и легкий ветерок нес на лица мелкие
182/286капли и запах жареной картошки. Джисон сточил шашлык на раз-два и был не
против налечь на что-нибудь еще. Хенджин вежливо отказался, когда он
предложил купить и ему тоже. Расплачиваясь с женщиной у прилавка, Джисон
задумался кое о чем. Важно, чтобы Хенджин обозначил себя первым, иначе вся
конспирация грозилась накрыться медным тазом.
— Зачет! — во рту хрустел горячий картофель под острым соусом. — Зря
отказался, ой зря.
Хенджин молча пил минералку. Вокруг носились дети и подростки с шариками,
наполненными гелием, с флажками, с разноцветными лентами и бумажными
цветами. В их глазах играли лето и беззаботность. У Хенджина в глазах играл
нехороший огонек. Он напрягался, когда Джисон начинал хрустеть слишком
громко.
— Слушай, ты, — Джисон придал своему голосу еще больше беспечности, —
всегда так плохо питаешься?
— Что? — Хенджин закрыл крышкой бутылку и убрал в пакет.
— Или это диета? Ты не в первый раз от еды нос воротишь. Хотя, если бы я был
таким отпадным красавчиком, я бы тоже за фигурой следил.
Хенджин усмехнулся в ладонь. Джисон меньше всего добивался его смущения.
— Спасибо за комплимент, Джисон-и. Но я тут вспомнил, — от его улыбки
обещал вспыхнуть диатез — настолько сахарная она была.— Говорят, тебе на
выпуске плохо стало? Сейчас же всё в порядке?
Джисон перестал жевать, медленно кивнул. Два дня прошло, конечно, он в
порядке.
— Многие видели, — продолжал, и с каждым произнесенным им словом в голове
Джисона всё четче принимались петь сверчки, — как Минхо-хен нес тебя на
спине. Твое имя теперь у всех на слуху, ты в курсе?
Весь путь до деревни они молчали. Хенджин пошел ва-банк, рискнул и победил.
Джисон смотрел в автобусное окно, чувствовал себя последним неудачником. К
чему все это было, а? Решил поиграть в тупые шпионские игры? Хенджин, будто
соглашаясь с его мыслями, в стороне тихо рассмеялся. Он смотрел в экран
айфона.
На остановке Джисон поспешил уйти, не попрощавшись, но Хенджин догнал его,
сказал, что всё равно по пути, будто в насмешку. На развилке он поймал его
взгляд на себе и спросил:
— Скажи, а Минхо-хен ничего не говорил тебе про меня?
— А ему есть что рассказать? — Джисон больше не скрывал накопившегося
презрения. — Например, откуда у него синяк на скуле?
Хенджин хмыкнул в ответ и развернулся на пятках в сторону своей улицы.
183/286Джисон рухнул на неприбранную кровать и смачно врезал себе по лбу ладонью.
Позитивная музыка в наушниках не спасала положение — хотелось еще больше
загоняться и переживать. Как всё разрулить, не имел ни малейшего понятия:
сам он еще не разобрался в себе, но Минхо уже отшил его; эта тайна в туалете,
свидетелем которой он стал, волновала его так же сильно, как и Хенджин, с
которым закрутилась какая-то сомнительная игра.
Вот бы закрыться от всего, забыться. Зачем он только во все это влез, почему не
послушался Уджина и Чана? До конца каникул еще далеко, но вся эта мутная
история может тянуться вязкой нитью до самого победного, и, даже уехав
отсюда, Джисон так ни в чем и не разберется. Хенджин уже сделал ответный
шаг, и кто знает на что он способен? Джисон прекрасно понимал, какую угрозу
для него представляет, но отступить - значит оставить Минхо на произвол
судьбы.
Дела в доме встали. Джисону следовало подстричь лужайку и снять сухие вещи
с веревки, пока бабушки нет дома. Он бы так и провалялся овощем без душа и
даже еды, если бы нуна не заявилась к нему в желтых резиновых перчатках —
наверное, мыла ванну.
— Телефон звонит! Ответь, не видишь я занята? — Джисон начал медленно
отклеиваться от матраса. — И боже! Сегодня же выброси весь этот мусор и
смени постельное белье.
Пружинистый провод обвил руку, когда он спустился спиной по стене. На том
конце внезапно оказался отец. В начале стало стыдно за тот разговор с
Хенджином про нежелательный отпуск в горах, затем закралось беспокойство.
Звонки от отца Джисон за всю жизнь мог пересчитать по пальцам.
— Сын, — по одному только обращению стало ясно, что дело серьезное. — Ты
как?
— Хорошо, — тот прижал колени к груди. — Пап, что-то случилось? Мне обычно
мама звонит.
Отец ответил без тени эмоций:
— Она сейчас в больнице. Поскользнулась в ванной и сломала запястье.
Джисон вытаращился на собственную руку, где среди тонких шнуров-браслетов
путалась ниточка бордовой пряжи. Мама завязала ее, когда он уезжал из дома.
Чтоб рука не болела.
— Она в порядке? Что говорят врачи?
— Будет ходить с гипсом месяц. Все не настолько плохо. Не переживай. Я взял
отпуск за свой счет.
— Хорошо, — несмотря на убедительный тон отца, несчастье с мамой казалось
до трясучки серьезным. Джисон принялся корить себя за то, что не уделял ей
должного внимания, часто ругался на почве учебы. Перелом запястья будто
ответ свыше на все его косяки. — Передашь ей привет от меня? Скажи, что
скучаю.
184/286— Скажу, — отец почему-то тяжело выдохнул. — И еще. Сын, если она позвонит
тебе в ближайшее время, не пугайся, ладно? Ни о чем ее не спрашивай.
— А чего мне пугаться? У нее болит горло и сел голос?
— Нет, это не горло, — на той стороне послышался чей-то оклик. — Просто
сделай, как я сказал. Всё, отключаюсь. Веди себя хорошо.
— Пока, — Джисон, полный растерянности, повесил трубку.
Чана он нашел на стадионе. Тот беседовал с командой Чонина, и Джисон
выглядел на их фоне просто неуместно с этой гитарой за спиной. Хен сначала не
понял, что он забыл на их тренировке, а потом громко вспомнил, что сам же
когда-то назначил обеденное время для гитары. Уроки на несколько дней
отменяются, сказал он, завтра первая игра с городской командой и продуть
категорически нельзя.
Единственная надежда на сегодня, Уджин, тоже сослался на дела и попросил
заглянуть в другой раз. Его пёс Милки из будки надрывал глотку. Джисон
печально кивнул и позволил хену себя проводить до ворот.
Лай собаки снова рассек летнюю тишину, когда Джисон уже спустился вниз по
дороге к соседскому участку. Минхо с железным лязгом закрыл за собой ворота
и пошагал в сторону Джисона, но, когда пересекся с ним взглядом, резко
развернулся спиной и прибавил шаг вверх по улице. Вот почему Уджин так
суетливо выпроваживал за дверь? Вот какие дела у него были? Да, никто не
имел права упрекать его за это, но можно было хотя бы не скрытничать! В конце
концов, какая разница? Джисон с Минхо вряд ли продолжат общаться как
прежде.
А может поэтому Уджин и умолчал? Минхо сам попросил его?
Дом Минхо в другой стороне, он намеренно делал крюк. Джисон, подгоняемый
обидой, побежал за ним. В груди бушевал жар поленницы.
— Задолбал молчать! — хен крупно вздрогнул от его голоса. — Если я ебанутый
на всю голову, так и обзови! Или тебе слабо?
— Иди, куда шел, — Джисон упрямо мотнул головой в ответ. Хотел даже
дотронуться до его плеча, чтобы развернуть лицом к себе, но струхнул. —
Обзывать еще тебя.
— Я к тебе шёл, хен. Поговори со мной, не отмалчивайся!
Минхо остановился у пешеходного перехода. На противоположной стороне
дурачились местные подростки, только по этой причине он повернулся к
Джисону всем корпусом, посторонний смех его нервировал.
— Я ничем тебе не обязан. И никогда не был, — глупое упрямство мелькнуло в
его тихом голосе. Глупое, потому что взгляд, который он сконфуженно отвел в
сторону, говорил совсем о другом.
У Джисона на щеках как пружины задрожали желваки. Еще можно все спасти,
если действовать быстро и перекрыть все пути отхода.
185/286— Конечно не обязан. Ты же вчера целовался со мной не по своей воле.
Смех за спиной стал еще более неистовым, подросткам было до боли в животах
весело. На несколько мгновений Минхо позволил себе замешкаться, принялся
часто моргать и тереть шейные позвонки. Джисон воспользовался этой
заминкой, чтобы вновь поставить перед фактом:
— Хватит грести всех под одну гребенку. Я Хан Джисон, а не Хван Хенджин.
Минхо впервые за это время осознанно посмотрел ему в глаза. Взгляд больше не
бегающий, не рассеянный, он вообще омертвел.
— Верно, — Минхо паскудно усмехнулся. — Ты пришлый, что суёт свой нос в
каждую щель. Нахватался всякого шлака по углам и думаешь, что всё
понимаешь. Как вша ко мне цепляешься.
— А ты врушка, хен. Ты сам сказал, что не будешь обзывать меня.
— Джисон, — имя резануло уши, щеки порозовели от смущения. — Ты проблема
для меня. Ты все усложняешь.
Светофор тонко запищал, вспыхнув зеленым. Подростки побежали по зебре.
Минхо опустил голову и пошагал им навстречу.
Джисон не двинулся с места.
— Это я-то всё усложняю?! — крикнул он вдогонку. — Пусть так, твою мать, но я
хотя бы не ссыкло, слышишь?
Слышишь?
Слышишь?
— Никак оглох на оба уха, — бабушка покачала головой. Из наполненной
тарелки шел пар и запах специй.
— Джисон-и, — нуна размазывала абрикосовый джем по булке. — Всё в порядке?
Он молча кивнул и приступил к ужину.
— Ты не ответил, как дела у Уджин-и. Ты же сегодня к нему ходил?
Джисон равнодушно мыкнул, что да, и этим ограничился. Еда пережевывалась с
трудом. Нуна не сводила с него глаз, пока ела. Чересчур проницательная и
участливая. Это в целом хорошо, пока ее желание помочь не превращалось в
горсть гвоздей для абстрактного гроба.
Ужин проходил непривычно тихо и напряженно. Нуна грустила — Джисон
игнорировал разговор с ней. Когда он поблагодарил ее за еду и собирался
встать из-за стола, она вручила ему желтое яблоко и сказала, что посуду помоет
сама. Это оказалось лучше всяких вопросов и ее инициативы помочь. Джисон
хрустел яблоком в кровати, отвлекаясь от мрачных мыслей.
186/286Но они вернулись к нему утром тяжелым грузом вины. Минхо как никто сейчас
нуждался в поддержке, а Джисон всё снова похерил, потому что эгоистичный
дурак, уверенный в том, что его желания играют большую роль, чем
спокойствие хена. Хена, который, на минуточку, с самого начала дал понять, как
ему трудно доверять людям. Нужно извиниться перед ним за эту хуйню,
извиниться и больше не беспокоить. Да, решено — Джисон так и сделает.
Звонок раздался, когда он чистил зубы, когда дом еще толком не проснулся.
— Милый, привет, — Мама слышалась уставшей, и это беспокоило. — Как ты?
— Ма? — Джисон вспомнил о словах отца, но не стал им следовать. — Девять
утра воскресенья, а ты не спишь. Болит рука, да? Папа мне рассказал.
— Нет-нет, — она торопливо задышала. — Мне прописали хорошие
обезболивающие. Прости меня, я такая неуклюжая. Ты теперь переживаешь,
наверное.
— Главное, что теперь все хорошо. Бабушка сказала вчера, что нужно поменять
плитку в нашей ванне, раз так скользко.
— Ты сказал бабушке? Ох, не нужно было. Ты же знаешь…
— Знаю, — Джисон виновато закусил губу. Бабушка маму не любила. — Прости.
— Я скучаю по тебе, сынок, — на том конце раздался острый звук шуршания, как
от вскрытой пластинки с таблетками.
— Это значит, что мне можно обратно? — он позволил себе немного посмеяться.
Но мама не отреагировала на это. Она, казалось, погрузилась глубоко в себя.
— Прости, что я создаю тебе столько проблем. Я знаю, что ты не хотел ехать. И
поступать на этот факультет тоже не хотел.
— Ма…
— Я так много знаю, чего бы ты не хотел… но я так люблю тебя, сынок.
— Хэй, мам? — стало не на шутку страшно. Она никогда еще не говорила о
любви в таком контексте. — Что-то случилось помимо руки?
— Я так хочу дать тебе всё, что могу, — продолжала. — Я так виновата перед
тобой, — затем остановилась на мгновение, чтобы тяжело выдохнуть, а когда
вернулась, Джисон оторопел: — Можно я приеду к тебе?
— Всё нормально, — просипел он от шока. — Я не так сильно страдаю здесь. Ты
не должна ехать так далеко. Пусть папа позаботится о тебе, ладно?
— Не говори ему, что я звонила. Будь осторожен. Я люблю тебя. Ты самое
драгоценное, что у меня есть, Джисон, пожалуйста, помни это.
Она попрощалась с ним, оставив после себя долгие гудки и острое чувство
неоднозначности. Джисон беспокоился о ней, но не сомневался, что папа
187/286поддерживает ее сейчас, раз взял отпуск.
Об этом звонке он думал все утро и весь путь от дома до магазина.
Джисон со всех сил настраивал себя на хорошее, но отчасти был даже рад,
когда обнаружил, что у Минхо сегодня нет смены. Значит есть еще отсрочка.
Среди стеллажей сновал народ с корзинами в руках, в зале играла какая-то
ненавязчивая музыка, шумел кондиционер.
В канцелярском отделе все еще имелись те желтые стикеры для записей. Не
напиши Джисон тогда тот бред, весь этот кошмар не случился бы, Минхо
существовал бы заочно. Да, это было бы отличным развитием событий.
Трое парней стояли у полок с чипсами и громко разговаривали. В самом высоком
Джисон узнал Ынги, а рядом кривлялся без сомнений Хванун. Сонхо назвал
последнего тупым ханжой и раздраженно закинул пару пачек лейс в тележку.
Там, помимо чипсов и кучи сухариков, громоздились пять бутылок пива и
копчености. Похоже, у ребят намечалось веселье.
С ним поздоровался только Ынги.
Хванун дерзко разглядывал Джисона с ног до головы, словно видел впервые, а
Сонхо усиленно делал вид, что читает состав ржаных сухариков.
— Как жизнь, Джи? — спросил Ынги совершенно ровно.
— Все тип-топ, — Джисон пожал плечами. И насторожился, когда Хванун мерзко
шепнул: «Кто бы сомневался».
— До сих пор сушняк давит? — Ынги кивнул на бутылку воды в руке.
— Пх, есть такое, да. Помнится, кто-то задолжал мне десятку, а, Сонхо?
Сонхо посмотрел на Джисона быстро и почему-то испуганно.
Джисон не собирался всерьез брать деньги за поцелуй с Рюджин, он сказал это
шутливо, чтобы разрядить непонятную напряженность, но Хванун мгновенно
ощерился.
— Не стоит об этом, — Ынги слегка отодвинул Джисона рукой подальше. —
Остановимся на том, что спор ты выиграл, окей?
Лицо Ынги приобрело опасную серьезность, Хванун громко цыкнул, а Сонхо
отвернулся в трусливой попытке исчезнуть.
— Да мне пофиг как-то на деньги, — Ынги кивнул на этот ответ. — Чего
стряслось-то?
— Слушай сюда, — Хванун громко хрустнул пальцами. — Будет лучше, если ты
без лишних вопросов свалишь отсюда.
— Да, Джи, лучше уйди, — Ынги попытался дать своему голосу легкий оттенок
сожаления, и это звучало неуместно, потому что Джисона не за что жалеть. —
Ты пил с нами, ты вроде нормальный чел, зачетный и всё такое, но…
188/286Хванун громко вспыхнул, вдруг обратился к Ынги без должного уважения:
— Блять? Нормальный чел? Зачетный? Не неси этот бред!
— Следи за языком.
Джисона сбивала с толку эта необоснованная желчь.
— Какого хрена происходит? Эй, Сонхо! — окликнул он в надежде, что тот
объяснит поведение своих дружков.
— Не лезь к нему! — Хванун оттолкнул Джисона в сторону, вцепился в
предплечье мертвой хваткой. Фигура Сонхо скрылась за его фигурой.
— А ну убрал руки! — Джисон не на шутку запаниковал, чужие пальцы давили
все сильнее. Хванун двигался на него тараном, вынуждая натыкаться спиной на
стеллажи с товаром.
— Сонхо не спорил с тобой, понял, придурок? — брызжал слюной прямо в лицо.
Внутри все содрогалось от страха и непонимания.
— Закрой рот и отпусти его, блять! — Ынги агрессивно оттащил Хвануна за
шкирятник и с силой толкнул в сторону. — А ты, — он посмотрел на Джисона
сверху вниз и сказал тоном, не терпящим препирательств: — Сейчас же
разворачиваешься и уходишь из магазина. Не создавай никому проблемы.
— Какие в жопу проблемы? — теперь ощерился уже Джисон. Плевать, что он в
меньшинстве, — Вы все обдолбались что ли?
Сонхо поднял на него лицо и озвучил то, о чем Джисон все это время боялся
думать.
— Нам здесь не нужен чел с пидорскими замашками, понятно?
Он молчал как партизан, когда нуна с оханьем бегала вокруг него с
проспиртованной ваткой. Губу остро щипало, и в целом казалось, что та часть
лица, куда угодил кулак Хвануна, от боли онемела. На столе куча бинтов,
тюбиков с мазью, обезбола, будто он здесь натурально кровью истекает. Если бы
Ынги не вмешался, так бы, наверное, и вышло.
— Что с тобой? — нуна все не унималась. — Я же вижу, что-то не так! Ходишь
понурый целыми днями, молчишь, как воды в рот набрал. А теперь еще и драка!
Он принялся привычно отнекиваться, увиливать от вопросов, потому что… а что
он мог ответить? Что Хванун врезал ему, потому что повелся на враньё
Хенджина, что Джисон гей? Так еще не вечер. Найдутся люди, которые и так
нуне расскажут. А то, что он мрачнее тучи в последнее время, тут никакие
разговоры не помогут. Нуна въелась клещом — не оторвать. Джисон начал
медленно закипать. Трещина на губе лопнула, и кровь набухла шариком, когда
он крикнул, что это не ее дело.
О драке в магазине он не рассказал и хёнам. С опухшим уголком рта он не мог
189/286петь без боли, а Чан не собирался сегодня учить его гитаре. Чонин и его
команда проиграли с разницей в одно очко. Чан сидел статуей на своем
компьютерном кресле и стеклянно смотрел в телефон. Уджин ненавязчиво
говорил, что проигрыш — не конец жизни и будет еще шанс отыграться. Воздух
в комнате цеплялся к телу липкой паутиной отчаяния и уныния.
Все стало еще хуже, когда мама Чана крикнула с кухни, что к нему пришли.
Дверь комнаты открылась, и Джисон потерялся в глазах Минхо. Тот мазнул по
его губе обеспокоенным взглядом. Чан встрепенулся и встал с места, когда
Минхо кивнул в сторону коридора.
Джисон раздраженно ударил по струнам.
— Хэй? — Уджин оказался рядом на кровати. — Не нужно так злиться.
— Не злюсь я, — вышло насупленно, оттого палевно. Джисон поспешил
соскочить: — Хен, я давно не видел Сонми. Она сейчас у тебя гостит?
— Нет. Она со своим отцом.
Значит отец Минхо приехал, чтобы забрать дочь? Тогда насколько большая
вероятность, что Минхо тоже уедет? Нуна недавно рассказала, что Госпожа Ли
уже долгое время лежит в больнице, и выписывать ее рано. Может ли Минхо
держаться здесь за что-то кроме пустого дома?
«Я просил не звонить мне. Сколько раз мне еще блочить твои номера?».
«Это тебя не касается. Мне не нужна твоя помощь».
— Отпусти это, — Уджин вернул его в реальность тихим голосом поддержки. —
Все рано или поздно кончается. Стоит ли так сильно погружаться в свои мысли,
если тебе от этого так плохо?
— Мне нужно попросить прощения, — Джисон тяжело упал лицом в ладони. — Я
так накосячил, хен. Так накосячил.
— Тебе станет от этого легче? А ему станет?
— Ты не понимаешь, — судорожный выдох. — Я виноват. Это… другое.
— Другое, да, — Джисон почувствовал широкую ладонь на своем плече и сразу
будто просел от беспомощности. — Я тоже виноват и перед ним и перед
тобой, — хен поймал его взгляд и продолжил уже более серьезно и
выдержанно: — Минхо послушал меня, когда я посоветовал ему открыться тебе.
Я боялся за него, но мне не стоило вмешиваться.
Джисон хотел скукожиться до размера атома под его тенью. Нарастало
нехорошее предчувствие чего-то фатального.
— А передо мной в чем?
Уджин замолчал. И в его молчании так громко слышалось: «Ты — неудачное
развитие событий. Ты — ошибка, которую я допустил».
— Хен?
190/286— Ты не подумай ничего, — ответил он с трудом. — Я общался с тобой
достаточно, чтобы понять, что ты хороший человек, понимающий, но…
Джисон резко поднял ладонь в жесте замолчать, встал и никакущим вышел вон.
Возможно, до Уджина дошло, чье имя у всех на слуху, возможно, сам Минхо всё
рассказал ему — они же лучшие друзья. Так или иначе, Джисон оказался зажат
со всех сторон. Последний гвоздь в крышку гроба забила не нуна.
Примечание к части
да, а вот и я :)
не злитесь на Джисона, не злитесь на Минхо и на Уджина тоже
развязка совсем скоро
191/286
