В приюте Равенна Вэй читала постоянно, каждую свободную секунду посвящала выцветшим строчкам старинных книжек, зачитывая те до дыр. Потому что давление окружающей обстановки было непосильным для маленького ребёнка, от которого отвернулись все высшие...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
Светская жизнь, светская жизнь...
Скучна. Однообразна. Суетлива. Утомительна.
И совершенно мне не интересна. Люди копошились, сновали туда-сюда, обсуждали сплетни... но сейчас — смерть Фрэнсиса Коллера.
Мы убили его пять дней назад. Спустя два дня один из кэбов наткнулся на его тело, погребённым под толстым слоем снега. А сегодня Фрэнсис наконец-то упокоится с миром.
Пока его родственники будут мучиться позором.
Неудачный сын, алкоголик, непутёвый картежник, бесполезный друг — Фрэнсис умер в одиночестве посреди холодного поля с бутылкой вина в окоченевших руках. Как мы и планировали, никто и не подумал о яде и не стал ничего подозревать. Плохая репутация сама за себя всё сделала, а я лишь вкушал плоды своего расчётливого плана.
О да, это ещё далеко не конец.
Над Лондоном третий день подряд стоит смог. Плотная пелена, за которой прячется горизонт, хмурое, зыбкое марево, распаляющее воздух, — точно сизое крыло ворона накрыло весь город. Ночные туманы съедают звезды, и в чернильной, глубокой тьме кошмары обретают новые формы. Уже совсем скоро каждому жителю будет страшно спать по ночам — убийства будут идти один за другим...
Идеи Орла оказались гениальными. Моё положение в обществе возрастает с каждым днём, деньги начинают потихоньку приходить, а Кассы уже не смотрят на меня, как на поражённого чумой сынка Ивет. Ещё не богат, не всемирно известен, не бессмертен... но уже что-то.
Дальше — больше.
Ибо я — особенный. Другой. Не принадлежащий этому миру. Я чувствовал себя осколком чего-то великого, большого и сильного. Того, к чему с самых ранних лет так нетерпеливо жаждал вернуться.
Я знал, что я иной.
Ивет мне всё рассказала. О пожаре, о приюте, об огне вокруг меня...
С тех пор моя жизнь похожа на бесконечные поиски. Осколок ищет свою звезду — сначала родительское лицо в суеверных воспитательницах, потом — в школе и в дружбе, а следом — в роду, к которому я якобы принадлежал.
Однако всё это оказалось не то. Ни приют, ни школа, ни институт, ни род. Я боролся — но за что, о вороны? — за непонятное, чужое, но такое мянящее. За власть? За силу? А может... за мир?
