В приюте Равенна Вэй читала постоянно, каждую свободную секунду посвящала выцветшим строчкам старинных книжек, зачитывая те до дыр. Потому что давление окружающей обстановки было непосильным для маленького ребёнка, от которого отвернулись все высшие...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
— Накинь.
В меня прилетел застиранный клетчатый плед грязноватого оттенка. С презрением я повертел его в руках ровно таким же пренебрежительным движением, когда сворачивал тысячам людям и существам шеи.
Они мёртвыми пачками падали мне под ноги и хлюпали кровью.
А теперь это. Плед.
Зачем он мне, бессмертному?
Я исподлобья взглянул на Орла: от прошлого здорового тела осталась только исхудавшая половина, кожа да кости, и безумный блеск в зелёных глазах.
Слишком безумный.
Я как только спас его из другого мира, Орёл, казалось, совсем с катушек слетел. Вечно злой ходил, на всех кидался, как волк, и опасно улыбался — раньше за ним такого не наблюдалось. Раньше... когда это было? Сколько лет прошло? Сколько жизней отнялось с тех времён?
Всё смешалось, став воплощением подлинного хаоса.
Меня.
Я нехотя положил плед на колени и впился цепким взглядом красноватых глаз в спину Орла. Тот подошёл к огню в камине — единственному источнику света и тепла в разрушенном замке — и бросил в него полено. Языки жадно сожрали его — и я невольно вспомнил тот день, когда изменилась вся моя судьба.
Горящий приют.
Ополумевшая Ивет.
Крики...
И её голос.
Моей настоящей матери.
Со временем я разгадал тайну своих странностей: мой родной отец был таким же путешественником по мирам, как и я. Однажды он попал на Землю и встретился с девушкой — очаровательной, молодой, легкомысленной. Не знаю, сколько они провели вместе до исчезновения отца, но этого оказалось достаточно, чтобы мама забеременела мной. И когда она это поняла — бросила в ближайший приют, не желая возиться с ребёнком от человека, которого она никогда больше не увидела.
В моих жилах текла кровь разных миров — и стоило мне однажды пересечь их границу в поисках силы, как меня бросало из одной вселенной в другую. И всё никак не мог попасть точно в цель, чтобы вернуться обратно.
Однако в каком-то момент у меня получилось вновь оказаться на Земле.
С тех пор Орёл пичкал меня зельями, чтобы я не смог заснуть и переместиться куда-либо вновь. Точно прочитав мысли, он посмотрел на меня бешено, поводил губами из стороны в сторону и плюхнулся в кресло напротив. Я сидел в соседнем и, когда Орёл поднял голову, всем видом выражая желание высказать всё накопившееся в мёртвой душе, то поспешно отвернулся к окну.
От Равенхилла не осталось и камня на камне от пожара и той битвы, что разрослась между свитой и чёртовыми «героями».
От них самих тоже не осталось и следа.
Послышался звук открывающейся пробки: Орёл выудил флягу из нагрудного кармана и жадно прихлебнул.
— Ты становишься алкоголиком, — подметил я и нахмурился.
— А ты безумцем. Но я же молчу, — хрипло отозвался слуга, не оставшись в долгу.
Хруст полена в камне — только его и слышно было какое-то время. Мысли расслабленно плавали в голове, даже не пытаясь собираться в осмысленную форму, отчего я устало прикрыл глаза. Столько навалилось...
— Зачем плед притащил? — зачем-то всё же спросил.
Вроде бы и неважно, а с другой стороны и правда, зачем? Орлу после заточения было абсолютно всё равно на всех вокруг, в том числе и на себя. Алкоголь — вот теперь его лучший друг, но не для того, чтобы запить горе. Скорее, просто наполнить себя хоть чем-то. Однако раньше... да, раньше он сам себя создавал, а теперь... был какой-то другой. Неправильный.
Ненормальный.
— Потому что ты слишком нежный. Забыл что ли, как часто болеешь, особенно по зиме? Мне потом, что ли, тебя, великого и могучего, лечить? — язвительно отозвался тот и вновь приложился к фляге.
Больше не говорили — точно и не таили друг на друга злобу. Точно ничего нас не разделяло и столь же много не объединяло...
Будто в прежние будни.
Ведь, по сути, Орёл всё еще был Орлом, а я... я всё ещё был собой, его другом, любовью и господином. Только это и не поменялось в хаотичной мультивселенной. Других таких же не было. Мы вдвоём — единственное постоянство посреди разрушения.
Я с Орлом — чуть меньше, чем друзья, но чуть больше, чем семья.
