♟️Очень плохие короли♟️

9. Мэйбл

Когда я прихожу в себя, перед моими полуоткрытыми веками проскальзывают белые огоньки. Поверхность, на которой я сижу, движется. Мягкая кожа. Машина. Мое дыхание становится ровным, я чувствую опьянение. Слишком довольная, чтобы вспоминать, что произошло за последние несколько минут – или часов.
Нескольких секунд я думаю о том, чтобы снова погрузиться в сон. Заманчиво отдаться потоку усталости, укутавшись в томное тепло своих мыслей...
– Я дам тебе выбор.
Я вздрагиваю и тут же просыпаюсь. Я сижу на сиденье лимузина, Джексон с широкими раскинутыми ногами на заднем сиденье, а Ромео на другом конце, рядом с водителем. Вместо рубашки я закутана в большую толстовку, вот только мои руки не в рукавах. На моих коленях джинсы Харпер. Я быстро одеваюсь, готовая к тому, что меня ждёт. Неужели Джексон действительно похитил меня?
У меня кружится голова. Не только потому, что я проснулась здесь и не знаю, как я сюда попала, но и из-за чего-то, чем меня накачали. Наркотики? Хлороформ?
– Какой выбор? - спрашиваю я, и мой голос звучит отдаленно. Его заглушает шум в ушах.
– Ты можешь продолжать учиться в Кингстоне до тех пор, пока будешь доступна мне для секса.
Выражение лица Джексона совершенно спокойное. Если Рис красив, как бог, то Джексон притягателен, как дьявол. Его длинные ноги достают до подножки лимузина. На нем черные брюки чинос, темные туфли и снова лазурно-голубая рубашка, которая облегает его рельефную грудь. Маленькая лампа у стойки с напитками, на которой охлаждается шампанское, делает его черты лица темными, а темно-русые волосы - черными, и я больше всего на свете хочу одного: отодвинуться от него подальше.
– Куда мы едем?
– Ты маленькая шлюшка, не так ли, Белль?
Его губы напряжены. Я не уверена, улыбается ли он или пытается скрыть свои настоящие эмоции.
– Дай мне попробовать.
Я смотрю на него. Все-таки он придурок. Что он пытается сделать? Шантажировать меня, чтобы я переспала с ним?
– Тебе это нужно? - спрашиваю я как можно нейтральнее, чтобы он не понял, что мне хочется на него накричать.
– Я имею в виду, тебе мало женщин, которые влюбляются в тебя? Обязательно нужно было накачать меня наркотой и похищать в лимузине?
Линия челюсти Джексона напрягается, и на миллисекунду его взгляд скользит по Ромео, прежде чем он снова смотрит на меня.
– Мы можем заняться сексом, если хочешь, - поясняю я. – Но не потому, что я "шлюха", я думаю, что такой парень, как ты, всегда меня переплюнет, хотя бы потому, что ты выглядишь как мистер Вселенная. Неужели ты думаешь, что только потому, что я "женщина", я откажусь? Может ты и злой придурок, но какое мне дело до всего этого, когда речь идет о сексе?
Уголки рта Джексона искривляются, и он смеется. Он искренне смеется, это заставляет меня тоже улыбнуться. Это похоже на волшебство. Его смех делает его еще более красивым. Еще более привлекательным, более завораживающим...
Я не могу себе представить, чтобы кто-то вроде него даже думал о желании заняться со мной сексом. Это может быть только глупой болтовней. И в кои-то веки мне удалось - может быть, из-за наркоты - парировать не менее глупыми репликами. Я до сих пор помню, чему меня учили мои подруги из трейлерного парка.
Всегда веди себя так, как будто ты неуязвима.
Они сопротивлялись словесно, чтобы их не заставляли делать то, чего они не хотели. Они были шумными и непослушными и привлекали к себе внимание.
Обычно парни, которые чего-то хотят от меня, по сравнению с Джексоном - квазимодо. Даже Рис не может сравниться с внешностью Тирелла, и повторюсь – Рис выглядит как бог.
Одна только мысль о том, что Джексон хочет меня – пусть даже на те пять минут, которые ему требуются, чтобы трахнуть меня – вызывает прилив адреналина.
Я не стану с ним спать, потому что хочу сохранить стипендию его семьи. Вот почему я никогда не стану этого делать.
Но если он хочет убедить меня в этом, пускай попробует.
Не говоря больше ни слова, Джексон раздвигает ноги и расстегивает ремень. Он больше ничего не делает, тем не менее, его позиция представляет собой четкий призыв.
– Я не собираюсь делать тебе минет, - сообщаю я ему равнодушно.
Его глаза вспыхивают, и он вызывающе поднимает подбородок.
– Вот как?
– Я имею в виду, если ты начнешь, я, возможно, передумаю.
Как и он, я слегка раздвигаю ноги. Он уже видел меня обнаженной. И я все еще чувствую на себе жар прикосновений Риса. Если это должно стать серьезным продолжением событий, то наркотики или анестетики только еще больше снижают мои запреты.
Джексон снова смеется, и я краснею, хотя мне бы хотелось не чувствовать себя неловко. Конечно же, он не собирается делать все возможное, чтобы мне нравилось все, что мы делаем. Он хочет использовать меня. Но мысль отсосать ему, как это сделала Лиен из моего общежития, вызывает во мне сопротивление. Перед моим внутренним взором внезапно появляется Джексон, который совсем не такой, каким я его себе сейчас представляю. Грубый, резкий и небрежный.
Что, если секс окажется плохим, несмотря на его внешность?
Хочу ли я рисковать?
Остановится ли он, если я попрошу его об этом?
Могу ли я ему доверять?
Нет.
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, размышляя, как мне выпутаться из этой ситуации. Если мы собираемся заняться сексом, то это будет на моих условиях. Но смогу ли я убедить его?
– Покажи мне, - соблазнительно требует он. Его черты внезапно стали мягкими и открытыми.
– Покажи мне, о чем ты думаешь. Сделай это реальным.
Я бросаю на Ромео нервный взгляд.
– Игнорируй его. Он как моя тень. Если я тебе ничего не сделаю, он тоже не сделает.
– Конечно, и я полностью доверяю твоим словам.
Джексон просто улыбается.
– Обычно, когда начинается новый семестр, мы заключаем пари. Кресент, Сильвиан и я. Мы спорим, кто первым уложит в постель всех пригодных для траха стипендиаток. С тобой мы не были уверены, стоит ли бросать тебя в котел. Мало того, что ты девственница, так еще и выглядишь так, будто у тебя на киске замок. Но поскольку Рис не в лидерах, а девственницы дают дополнительные очки, он хотел воспользоваться этой возможностью. Как и ты, верно?
Интересно, наступит ли когда-нибудь время, когда женщинам будет позволено быть такими же сексистами, как Джексон и его друзья? Может быть, я уже такая. Потому что я мечтаю о том, чтобы чувствовать себя такой же свободной, как короли. Чтобы иметь возможность просто заниматься сексом, не считая себя шлюхой или сукой. Иметь возможность разделять своих партнеров на пригодных и непригодных для траха было бы довольно развратным, но это было бы потрясающе. Будет ли когда-нибудь возможным не чувствовать себя как женщина, предающая все идеалы?
– Я не девственница, - поясняю я.
Джексон продолжает невозмутимо улыбаться.
– Конечно, нет.
– Что в этом такого замечательного? Если б даже была, что сделало бы меня особенной?
– Мы придурки, Доул, - спокойно объясняет он. Снова это ужасное прозвище питомца.
– Первый раз никогда не забывается. Нашему эго нравится оставаться в памяти женщины.
Я морщу лицо.
– Это можно было бы сделать, если секс будет особенно приятным, верно?
Джексон крутит свой перстень и смотрит на отражение, которое создает движение в слабом свете.
– Естественно. Никто никогда не забывает о том, что мы делаем. Но трахать нетронутую девушку - это нечто большее, чем обычный секс. Так работает мужской мозг, Доул. Ты действительно хочешь обсудить со мной гендерные вопросы? Или мы все-таки перейдем к тому, чего я от тебя жду, чтобы ты могла остаться в Кингстон?
– Чего ты ждешь? - просто спрашиваю я, складывая руки на коленях и пытаясь скрыть охватившую меня нервозность.
– Запиши мой номер. Сохрани меня как "любимый". И даже если твой телефон на беззвучном, ты все равно будешь читать мои сообщения. Я скажу тебе, где я, и ты придешь. Ты примешь таблетку, и куда бы мы ни пошли, ты будешь делать то, что я скажу.
Мои щеки пылают, и я судорожно сжимаю пальцы. Он же не серьезно. Зачем он предложил мне это? Звучит... почти горячо.
– Каким будет секс?
– Приятным, - просто отвечает он.
– Даже для меня?
– Не знаю. Ты сможешь кончить в течение пяти минут? Судя по тому, как ты реагируешь на мои слова, это вполне возможно. Но я не собираюсь тебя учить. У тебя есть для этого рука.
Возможно, это из-за опьяняющего чувства, которое Рис недавно вызвал во мне, но слова Джексона заставляют мое тело вибрировать. Быстрый секс с Джексоном всякий раз, когда он этого хочет, удовлетворяют мою очень, очень темную фантазию.
– В чем подвох?
Джексон откидывает голову назад, смеясь, и они с Ромео обмениваются многозначительным взглядом.
– Ты думаешь, что можешь унизить меня, предложив мне секс? - растерянно спрашиваю я. Возможно, я недостаточно ханжа, чтобы понять, чего он пытается добиться своими словами.
– Ты предлагаешь мне секс, чтобы я могла продолжить учебу в Кингстон? Тебе будет приятно это делать? А может, лучше подумать: "Воу, характер у этой девчонки  совершенно отвратительный, но выглядит она сексуально, так почему бы и нет?"
– Вот что ты подумаешь, если я сделаю тебе это предложение? - спрашивает Джексон, впервые выглядя дружелюбно. – Тебе пришлось искать это в своем учебнике по феминизму, или ты реально такая?
– "Такая" это какая? Как парень?
Он усмехается.
– Ты не сможешь обмануть меня, Доул. Если бы ты действительно была похожа на парня, тебя бы здесь не было. Но да, в принципе, это именно то, что я предлагаю. И то, как ты на это реагируешь, меня впечатляет. Всегда хорошо иметь в кампусе игрушку, которая еще не сидела за кофейным столиком с моей бабушкой. Игрушка, которая тоже хочет быть игрушкой, а не просто спекулирует на возможности обручиться со мной. Ты же знаешь, что для моей семьи ты ничтожество, верно? Ты не захочешь добиваться меня, потому что знаешь, что у тебя так же мало шансов, как у червя в Марианской впадине. Ты просто хочешь секса. Я хочу секса. Почему бы не воспользоваться этим замечательным соглашением?
– Что ты несёшь вообще, - шиплю я на него.
– Ты не знаешь Марианскую впадину?
Он поднимает бровь. Удивленный.
– Ты подделала свои экзамены?
– Я понимаю смысл твоих слов, но не то, что ты хочешь этим сказать, - напряженно отвечаю я. В присутствии Риса у меня на устах не прозвучало бы столько хороших слов подряд. Но Джексону удается вызвать во мне такую ярость, что я перестаю думать, прежде чем заговорить.
– Я хочу, чтобы ты подошла и отсосала мне, Доул.
Губы Джексона растягиваются в самодовольной улыбке.
– Если ты заставишь меня кончить и спокойно проглотишь мое семя, и будешь повторять это всякий раз, когда я пишу тебе сообщение, я подумаю, не позволить ли тебе продолжить учебу в университете.
– Я, конечно, не собираюсь делать тебе минет только потому, что ты сын семьи Тирелл.
– Серьезно?
– Чертовски уверена!
– Какая жалость.
Он снова улыбается Ромео.
– Значит, секс тебя устраивает, а минет - нет?
Я не ответила.
– Ах, понимаю. Конечно, в представлении такой девушки, как ты, минет - это признание патриахата, но настоящий секс - это то, чем можно заниматься даже будучи феминисткой.
– Я вообще ничего не буду делать, если не захочу. На данный момент меня не привлекает мысль о том, чтобы принять ту же позу, что и Лиен. Что я с этого получу?
– Лиен - та маленькая азиатка, которая сосала мне в понедельник?
Я насмешливо приподнимаю бровь.
– Ты права. Ты даже не представляешь, как сильно это на тебя подействует. Я не собираюсь лишать тебя девственности в этом лимузине, пока Ромео наблюдает, как мы это делаем. Но я могу показать тебе, чего ожидать, если наша сделка состоится
Его идеально точеное лицо теперь кажется почти дружелюбным.
– Просто подойди сюда.
Тем временем все мое тело свело судорогой. Это нечто иное, чем в случае с Рисом. Не потому, что Джексон засранец, мне пофигу. Но скорее потому, что где-то в глубине моей головы шевелится желание доставить удовольствие Джексону. Во мне возникает – даже когда я упорно запрещаю себе это делать – желание его как-то порадовать.
Не минетом. Скорее, я хочу, чтобы я ему... нравилась?
Когда я осознаю эту мысль, меня начинает тошнить от самой себя, потому что Джексон - последний человек в мире, которому я хочу нравиться. Так что же я получу от этого, если он мне понравится? Ничего. Абсолютно ничего.
И все же есть это желание доказать ему это...
Я перелезаю через сиденье к Джексону, расстегиваю молнию куртки до середины груди и бесцеремонно сажусь лицом к нему на колени. Мои руки находят его плечи, а его - мои бедра. Я намеревалась сделать что-нибудь соблазнительное или ожидала, что он схватит меня, но все эти мысли внезапно исчезают, и я просто сижу там.
Он смотрит на меня. Губы чувственно приоткрыты, глаза ясные и внимательные. Челюсть расслаблена, и наши взгляды встречаются так, что раскрываются самые сокровенные мои мысли.
Медленным движением он поднимает руку к моим волосам. В замедленном темпе его пальцы погружаются в мой хвост. Он тянет резинку, и мои волосы рассыпается по плечам.
Может быть, он чувствует то же самое, что и я, или, может быть, он просто хороший мастер соблазнения. Но ничто из того, на что он только что намекнул, не становится реальностью. Совсем наоборот, он нежно касается моей шеи, массирует шею и смотрит на меня глубоко и искренне.
– Прикоснись ко мне, - шепчет он, и я вздрагиваю. – Поддайся желанию.
Этот момент в тысячу раз более интимный, чем все, что я испытывала раньше. Это не похоже на секс. Или как в случае с Рисом.
Я тянусь к его лицу и обвожу красивые контуры его щек.
Он закрывает глаза и позволяет мне исследовать его совершенство. О том, чтобы он был полностью в моем распоряжении в этот момент, можно только мечтать. Как будто он был целиком моим, и у меня было все время в мире, чтобы узнать его внешность.
– Что ты чувствуешь? - хрипло спрашивает он.
Когда я не отвечаю, он открывает глаза. Интенсивность его взгляда почти сбивает меня с ног.
– Позволь мне взглянуть на тебя целиком, - пробормотал он и потянул молнию моей куртки вниз, скидывает ее с моих плеч. Я снова обнажена, и на этот раз ощущения еще лучше. Более реальные.
На мне больше нет бюстгальтера, и мои груди обнажены перед ним.
Он нежно поглаживает мои изгибы правой рукой, а другой все еще держит меня за волосы. Этот мужчина не может быть тем, кто только что пытался шантажировать меня.
Или тем, о ком меня предупреждала Харпер.
Это невозможно.
Джексон нежный, осторожный, и каждое его прикосновение обжигает мою кожу, как будто он был создан только для меня.
– Идеально, - шепчет он, касаясь моих твердых кончиков. Я стону, не желая этого, что заставляет его глаза вспыхнуть.
– Если ты согласишься на сделку, возможно, ты будешь единственной, кого я трахну. Мне нравится, как ты на меня реагируешь. То, как твое тело жаждет меня, и то, как ты бросаешь мне в голову всю эту чушь, которая вообще не имеет смысла. Это, по крайней мере, отличается от той херни, которую я обычно слышу.
– А что говорят другие? - спрашиваю я шепотом, не в силах пошевелиться. Я не могу двигаться ни вперед, ни назад, я абсолютно в ловушке у него на коленях.
– Другие девушки?
– Да, - шепчу я.
– Ты очень любопытная, Доул.
– Я просто пытаюсь понять, почему ты так относишься к женщинам. Как будто мы стоим не больше, чем степень удовлетворения, которую мы можем тебе дать.
Выражение его лица на мгновение ускользает, и он смотрит на меня. На короткий миг я заглядываю за его маску, прежде чем выражение его лица снова проясняется.
– Неужели я достоин большего?
Теперь мой рот открывается от изумления.
– Ты хочешь сказать мне...
– Что я не знаю ни одной женщины, которая бы трахнулась со мной, потому что действительно хочет меня? Да. В мире полно шлюх, которые хотят чего-то от сына миллиардера. Каким бы хорошим ни был секс, они никогда не захотят меня из-за этого. Никогда из-за меня. Они жаждут того, чем я могу быть для них. Не меня.
Я чувствую комок в горле и не знаю, что сказать. Неужели в этом дело? Это правда?
– Ты будешь первой, кто отличится. Но прости меня, если я не куплюсь на твои уловки.
На его губах появляется грустная улыбка, а потом все происходит в один момент.
Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его.
Кажется, по-другому быть не может.
Целовать его, пробовать его на вкус, быть с ним. Вся моя сущность жаждет его.
Но прежде чем моя голова успевает приблизиться к его, он хватает меня за шею обеими руками, удерживая меня в ловушке перед собой. Начиная с моей шеи, он прижимает меня к себе на коленях.
Твердый и властный.
И я чувствую его жесткую похоть прямо под моей промежностью.
Мое дыхание учащается, и я смотрю на него застывшим взглядом.
– Не беспокойся о Ромео, - шепчет он. – Он просто смотрит.
Едва он упомянул имя Ромео, я как будто почувствовала его взгляд повсюду на себе. Но меня это не отвращает. Напротив, меня невероятно возбуждает, что за нами кто-то наблюдает. Насколько я развращена на самом деле?
Удерживая меня в ловушке перед собой, Джексон толкает бедром в направлении моей промежности, заставляя меня задыхаться от удовольствия. Он ударяет своей жесткой похотью точно по моему клитору.
Его движения становятся более грубыми, дикими с каждым толчком, и мы сидим там, соединенные таким невинным образом, который интимнее, чем все, что было раньше.
Я теряю себя в желании обладать его телом и его идеальной внешностью.
Трещины на жестком покерном лице Джексона, открывающие проблеск его души, заставляют меня резко вдохнуть. Приближается бушующий шторм ощущений. Я чувствую его тонкие пальцы на своих бедрах, одно из его колец то тут, то там давит на джинсовую ткань.
Я чувствую его колени, твердые, мускулистые плечи под моими пальцами. Я внезапно осознаю каждый дюйм нашего контакта, и я погружаюсь, когда он стимулирует меня безудержными толчками.
Я просто тону, как будто я корабль, а Джексон - бурное море.
Позволить себе упасть в его объятия, окутать себя его защитными волнами вдруг становится непреодолимым желанием. В области моего живота возникает тянущее желание, а сердце болит так, словно, едва завоевав его, я уже потеряла его. Одна только мысль о том, что этот момент не будет длиться вечно, порождает отчаяние.
Острая тоска, которая заставляет меня забыть о себе, лишь бы оставаться рядом с ним.
Во взгляде Джексона сквозят те же эмоции, что и в моей груди. Удивление, желание, ненависть, надежда, тоска и, наконец, отчаянная воля.
Его губы все еще чувственно приоткрыты, на его лице все еще танцуют противоречия, когда он берет меня за подбородок и медленно приподнимает его перед своим.
В этот момент я понимаю, что не могу поцеловать его. Что я не могу делать ничего из того, чего он от меня хочет. Я никогда не чувствовала ничего подобного, никогда никого так сильно не ненавидела и так сильно не хотела.
Мое сердце - жертва. Неопытное, неконтролируемое и слабое. Я обязательно должна его защитить. Я не могу целовать кого-либо или заниматься с ним сексом, если я что-то при этом чувствую. По крайней мере, до тех пор, пока речь идет о таком себялюбивом засранце, как Джексон.
Я дергаю его за руку, непроизвольно задевая его подбородок и соскальзывая с его колен. Спустя мгновение я снова на своем месте, толстовка накинута на меня, промежность пылает от желания, но сердце холодное, потому что так хочет моя голова.
Выражение лица Джексона на мгновение ожесточилось, и он смотрит на меня, поджав губы.
– Никогда, - шепчу я. – Я никогда не буду трахаться с таким высокомерным мудаком, как ты.
Я говорю это для того, чтобы разрушить то, что возникло между нами. Я должна причинить ему боль, чтобы самой не пострадать.
– Мне бы даже в голову не пришло. Ты можешь играть в свои игры с кем угодно, но я никогда не буду заниматься проституцией. Если ты считаешь, что тебе нужно шантажировать женщин, чтобы они переспали с тобой, то мне чертовски жаль твою самооценку, но это также объясняет, почему ты никому не нужен.
Лицо Джексона настолько потемнело, что меня бросило в дрожь. Но я не собираюсь сдаваться.
– Не тебе решать, буду ли я учиться в Кингстон, - подчеркиваю я, надеясь, что это правда. Сколько у него рычагов, чтобы лишить меня стипендии? Это все блеф, не так ли? Чтобы запугать меня? Не может быть, чтобы Тиреллы прислушивались к своему сыну, когда речь идет о том, кого поддерживает семейный фонд. Лучшие оценки или нет.
– Держись от меня подальше. Я не шлюха лишь потому, что твоя семья оплачивает моё обучение. Если ты или твоя семья так считаете, это жалко, но десять тысяч лучших в этой стране никогда не заботились о том, чтобы вести себя лучше, чем черви в Марианской впадине, не так ли?
Джексон выглядит так, как будто я не просто непреднамеренно ударила его по подбородку. У него такой вид, как будто я дала ему пощечину. Несколько мгновений он просто сидит и пристально смотрит на меня, заставляя меня задуматься, не слишком ли сурово я его осудила. Но потом он улыбается.
Дьявольский и холодный, как олицетворение зла.
– Забавно, - пробормотал он. – На мгновение я подумал, что ты действительно этого хочешь. Как будто твое тело требовало меня. Не из-за того, кем ты меня считаешь, не из-за моего имени, моих денег и моего влияния на твое академическое будущее. Мне показалось, что ты хочешь меня. Интересно, что я тоже могу ошибаться, не так ли? Нет...
Джексон застегивает ремень и беззаботно блуждает взглядом по лимузину.
– Ты такая же, как и все. Подхалимка, которая считает, что жизнь несправедлива и зла к ней, потому что ее родители не смогли оплатить счета за коммунальные услуги и были вынуждены переехать в трейлер. Теперь ты ожидаешь, что я и моя семья заплатим за все, что твоя мать не смогла сделать. Ты ожидаешь, что тебя вытащат из колыбели, как младенца, и засунут тебе в задницу все то золото, ради которого другие упорно трудились всю свою жизнь. Для тебя совершенно естественно, что тебе дают стипендию только потому, что ты можешь дать заученные ответы на экзаменах. Тебе никогда не приходилось ничего делать. Тебе никогда не приходилось много работать. Твоя мать всю жизнь употребляла наркотики и оставляла своих детей без присмотра, но Тиреллы, они должны вытащить твою гребаную маленькую задницу из беды, а ты совершенно не возражаешь против того, чтобы ничего не давать взамен.
Слезы застилают мне глаза, и я понимаю это только тогда, когда открываю рот, а комок в горле мешает говорить.
– Конечно, это не само собой разумеющееся! - шепчу я ему в ответ, хотя предпочла бы кричать. – Я верну все, что смогу вернуть, но точно не через секс!
– Ты права, - спокойно возражает Джексон. – То, что касалось секса, было моим первым подходом, потому что больше мне ничего не светит. Но я что-нибудь придумаю, если ты будешь настолько глупа, чтобы вернуться. Ромео!
Ромео реагирует мгновенно и стучит в стену к водителю.
Лимузин останавливается, и Джексон открывает дверцу рядом с собой.
– Иди
Я выглядываю наружу и не вижу ничего, кроме темноты.
– Вылезай из машины, мать твою, - угрожающе шипит Джексон, и я пугаюсь его достаточно, чтобы подчиниться. Как только я протискиваюсь мимо него, он дергает меня за волосы назад. Я задыхаюсь и смотрю на него.
– Ты не хочешь быть шлюхой? - шепчет он, опасно приближаясь к моему лицу. – Я собираюсь сделать тебя одной из них. Ты будешь трахать всех на предполагаемом пути к вершине, и продашь свою девственность тому, кто больше заплатит за нее. Самое позднее после этого семестра ты будешь умолять меня забыть о том неуважении, которое ты мне выказала. Если я хочу шлюху, мне нужно только щелкнуть пальцем, Доул.
Он поднимает руку и демонстративно щелкает.
– И скоро ты будешь в числе тех, кто прибежит, если я сделаю именно это.
– Мечтай, - бормочу я.
Его губы искривляются в холодной усмешке.
– Я надеюсь, тебе понравилась сегодняшняя вечеринка, - говорит он, морщась, и резко отпускает меня. – Это будет последний раз, когда ты развлекалась в течение долгого времени.
Его слова вызывают во мне такую ярость, что я вырываюсь и выхожу из лимузина. Я просто хочу убежать от него, от его глупых слов, от его высокомерной манеры поведения. Только когда я чувствую под ногами лесную землю, я понимаю, насколько глупо это было
– Ты не можешь просто бросить меня здесь! - кричу я ему через открытую дверь, но лимузин уже отъезжает. – Я понятия не имею, где я! - кричу я.
Дверь закрывается, и фары лимузина освещают густой лес вокруг меня, исчезая в зарослях и оставляя меня в глуши.
– Ты гребаный мудак, Тирелл! - кричу я ему вслед, но знаю, что это знание о себе, безусловно, еще больше подстегивает его.
– Черт возьми! - кричу я больше самой себе, чем исчезающему лимузину. Злая и разочарованная собственным поведением, я начинаю бежать за ним. Как я могла не предвидеть этого? Неужели я настолько наивна? Могла ли я предотвратить все это? Или это был план Джексона с самого начала? Как долго мы ехали по лесу?
И где, черт возьми, я вообще нахожусь?