Удиви меня, малыш

XI

Возможно, их не стоит оставлять наедине.

Не стоит держать в одной комнате и не стоит разрешать им контактировать друг с другом, или, уж на то пошло, дышать одним воздухом. Оба отравят и моментально погубят.

От той изобилии уверенности и след простывает, когда дверь закрывается, и нависает неловкая, ужасно душащая атмосфера, что хочется кинуться вслед за Сынмином или улететь восвояси. Взгляд у Хёнджина убийственный, свирепый и в какой-то степени голодный, вызывающий непомерное желание застрелиться без лишнего замедления. Феликс, неотступно смотря в глаза своей смерти, предчувствует что-то кошмарное за свою храбрость. Нужно вручить ему орден за умение выводить Хёнджина из себя, даже если старший не подает виду, а лишь как-то забавляется и выводит в ступор своей ироничной усмешкой.

Хёнджину, если честно, нравится такой злой Феликс. Нравится интимная близость, нравятся эти искрящие ненавистью глаза, и крыша срывается от сладкого запаха и раскаленной ауры пса. Он буквально забывает обо всём на свете, когда у Феликса медленно приоткрываются губы, затаивается дыхание, когда он продолжает пронизывать своим лютым взглядом. Просто обо всём. Не стоило Феликсу переходить границы, не стоило ему рваться кому-то помогать, имея дело с Хёнджином, чье лицо расплывается в наглой ухмылке:

— Буду иметь дело с тобой? — повторяет его же слова своим заниженным тоном и делает шаг вперед, наклоняясь к лицу Феликса, — тебя не было бы в живых, будь на твоем месте кто-либо другой, — грозно шепчет Хёнджин в губы младшего, — кажется, я слишком многое позволил тебе за это краткое время.

— И что ты можешь сделать, кроме как бросаться бессмысленными фразами? — только еле и полушепотом бросает в ответ Феликс с невозмутимым видом. Хочется подурачиться и поддразнить тупое лицо вечно злого Хёнджина, но мысли молниеносно растворяются из-за его прожигающего взгляда, готового перерезать тому горло. В таких ситуациях в очередной раз убеждаешься, что смерть не так уж и страшна, и приходится лишь мрачнеть, поворачивая голову, дабы не пересекаться с ним взглядами. В попытках оттолкнуть он упирается руками в его грудь, но Хёнджин, даже не разозлившись после колких слов, обвивает одной рукой чужую талию, а другой ловит сжатые феликсовые кулаки в воздухе.

— Рвешься кому-то помогать, а в итоге сам попадаешь в ловушку, — любуется Хёнджин видом близкого Феликса, пахнущего безудержной похотью. В ответ Феликс от омерзения усмехается, не находя больше слов и смысла вести дальнейший разговор.