Удиви меня, малыш

XIX

      Относительно желания люди перестали различать тонкую грань между реальностью и безумием. Люди становились их жертвами. Попадали в капкан из-за того, что видели в своих желаниях факелы истинного самоудовлетворения, то есть, спасения.
Неудовлетворённость казалась пагубной. Мысль, что мы — хозяева наших тел, когда продолжаем бессознательно действовать под влиянием эмоций, самая опасная. Многие статьи, книги, случаи доказывают, что корень сумасшедших действий лежит там, где отражаются глубинные намерения человека. Но никто не в силе ответить: откуда они возникают, почему диктуют нам неправильные действия, пока людьми движут чувства, напоминающие своей формой алое пламя. Оно служит освещением в их тёмном туннеле жизни. Пламя может служить как и светом, так и причиной сожжения человека заживо. Феликс не замечал, как пламя, что он держал в своих руках, медленно, но смертоносно проникало под кожу, опаляя всё. Он понимал, что желания являются временной диктовкой его разума и что их легко пошатнуть, но твёрдое, нечто неподдающиеся воли, не унималось внутри. Сложно ответить на вопрос: «почему?». Почему ему так радостны мучения Хёнджина? Почему так сладка его злость, характер, эгоистичное мышление и, наконец, его касания? Чем больше он проводил время с Хёнджином, тем больше переставал понимать себя. В голове — абсолютная тишина, внутри — душился, сгорал от спектра самых ярких чувств. Но какие они — эти чувства? Любовь? Нет, чувства обострённые, но достаточно холодные. Феликс безразличен к его боли. Ненависть? Касания Хёнджина для него как корабль, врезающийся в айсберг: всё изнутри шатается и рушится, но на Феликса, с едва заметным вспыхнувшим румянцем, столкновение действует опьяняющее. Может тогда месть? Разве он недостаточно отомстил ему? Так что же, чёрт побери, это?

  Правило природы таково, что тонущий человек всегда заботился о своём спасении. В моменты, когда приходилось сталкиваться с ужасной смертью, человек откидывал все эмоций, кроме инстинкта самосохранения. Он барахтался в воде, размахивал руками, побольше воздуха в лёгкие набирал, а ради чего? Ради собственного спасения. Словно тёмную комнату наполнили ледяной водой, Феликс чувствовал себя тонущим человеком. Маленькие пальцы сжимали простыню, больше напоминавшую водоросли — растение круговыми движениями обвивалось вокруг кисти, приковывая к постели. Предметы неподвижны, как и невольно застывший Хёнджин. Холодно. Он-то умел занижать температуру до минуса, когда портилось настроение. Феликс испытывал странную забаву, щекочущую, когда замедлялись движения старшего. В такие моменты Хёнджин напоминал что-то запредельно хрупкое, легко распадающееся на части. Стоило немного задеть пальцем, чтобы оно звонко треснуло. Сколько бы лет Хёнджин ни старался закалить свой характер, Феликсу легко прочесть его слабости. Поэтому, утопая, Феликс не заботился о самосохранении — он хотел лишь утащить за собой Хёнджина.