Удиви меня, малыш

XVIII

Высоко на небе возвышалась белоснежная луна, и жемчужные литеры на мокром асфальте мерцали в её лучах. Дул влажный, холодный ветер, слабо подымая с земли пожухлые листья, тихо проносясь томной мелодией в ушах и играясь с воротничком черной рубашки. Подобно назойливому шёпоту звучали взрывные биты клуба с неоновой надписью «A tout prix» — трудно запоминающее название, но надолго застывающее во рту, как горечь, наступающая после сладкой трапезы. С французского оно означало — «Любой ценой». Желание можно достигнуть, отдав что-то взамен; желание достигается путём неровным, тернистым, извилистым и нелёгким, ведь не обходятся без свеч в играх, как и в бою — без жертв, поэтому Хёнджин в любой борьбе, как и в физической, так и в духовной, видит завершение дела любой ценой. Чувство острой жалости, унизительного всепрощения — всё это, как пожелтевшую библейскую бумагу, он скомкал и вышвырнул. Каждое название заведений несло в себе оглавления из переломных моментов в жизни преуспевшего человека. Хёнджину по нраву именовать свои собственности на других языках. Всё иностранное, неведомое ему, виделось родным, всё запретное — доступным, а всё неправильное — закономерным. Сигареты японского бренда, итальянская одежда, клубы и бордели с французским названием, а за дизайн компании брался нашумевший, популярный американец. В окружении Хёнджина преобладали иностранцы, поэтому многие его знакомые, в том числе Аделия, секретарь Ричард, темнокожие телохранители, имели успех в карьере.

Хёнджин чувствовал себя донельзя лучше. На губах, застывших в полуулыбке, по-прежнему ощущал блаженный, еле уловимый вкус тех желанных, пухлых губ — Хёнджин был бы не прочь содрать с них кожу. Непрерывные скачки адреналина, жаркое дыханье на шее, трения тел и остальное, что произошло с ним недавно, всё еще воскресало перед ним, словно время отмотали назад, и он заново перебирал эмоцию за эмоцией, переживал те пылкие чувства и невесомые мгновения. В мыслях — сотая прокрутка плёнки с мольбой сладкого, феликсового голоса, требующего продолжения. Но плёнка оборвалась после приглушённого рёва мотора и звука захлопнувшей машины. Золотистые фары освещали лицо Хёнджина, и он поморщился от резкого света. Впрочем, не только из-за этого. Он не видел человека из-за света, режущего глаз, но догадывался, кому принадлежал столь знакомый голос:

— Хён!

— Давно не виделись, Минни, — Хёнджин сделал шаг навстречу, встречая его самой доброжелательной, теплой улыбкой. Ветер усиливался, тихая мелодия обернулась неприятным свистом. Хёнджин насторожился. Внезапная встреча в тьмущую ночь, озадаченный и растерянный вид Сынмина — ничего из этого хорошего не сулило. Приблизившись к машине, Хёнджин смог разглядеть младшего: его неаккуратные, взъерошенные волосы, домашние, махровые тапочки и голубую пижаму с кудрявыми щеночками. — Что стряслось?