Я в долгу не останусь

5. Чувства

Турбо

После того, как Оля захотела вернуть мне подарок, я взбесился. Мое настроение часто скакало из-за любой мелочи. В один момент я мог улыбаться, шутить, но стоило сделать что-то не так другому человеку, я мог и в фанеру прописать. Я смотрел на девушку, не скрывая разочарования. Мне было плевать на то, что она не хотела брать такой дорогой подгон от меня. Мне было плевать, что из-за этой вещицы она могла чувствовать себя неуютно. Если я захотел отплатить Оле, она должна была молча принять мой подарок. Кого волнует, как эти колготки оказались у нее в руках? Разве важно, как я их достал? Самое главное: от чистого сердца.

Я мог бы тоже делать вид, что в спасении в ту ночь не нуждался. Мог бы не благодарить, вести себя по-хамски, пропасть с радаров, но нет. Я так не поступил, потому что считал себя настоящим мужиком с понятиями. И я уважал тех людей, кто в тяжелые моменты протягивал мне руку помощи. О добрых поступках я готов помнить всю жизнь, а девушка этого не понимала. Я не хотел ставить ее в неловкое положение, не хотел разыгрывать эту сценку сейчас.

Я продолжал сверлить Олю холодным, немного обиженным взглядом, пока она тянула мне этот подарок. И смотрела она на меня так, словно не замечала, как я вскипал. Медленно, но верно, с каждой новой секундой.

— Убери, — шикнул я на русоволосую, готовясь в любую секунду уйти прочь. Ее поведение меня обижало как мужчину. Никому из нормальных пацанов не понравилось бы то, что девушка подгон возвращала. Но она меня не слушала, смотрела на меня, глупо хлопая своими длинными ресницами, — я же сказал, — повысил я тон, — убери и никогда больше подарки не возвращай. Меня бы пацаны засмеяли, если бы увидели подобное. Я что, на чушпана похож? — руки в карман сунул, кулаки сжимая. Впервые в жизни хотел что-то от чистого сердца сделать, с душой, а ее это никак не обрадовало. Я отвернулся, стиснув зубы с силой. Не так я представлял себе ее «благодарность» за подарок. Ладно, благодарности я вовсе и не ждал. Не собирался ей на глаза показываться после того инцидента.

— Не похож, — наконец, ответила Оля, — но я не могу при...

— Обидеть меня удумала? — я глазами сверкнул, взглянув снова на нее. Девушка в лице тут же изменилась, заметив признаки агрессии в моем поведении. Нет, я ее и пальцем бы не тронул никогда. У меня понятия другие, девушку, которая мне нравится, никогда не обидел бы. Я Олю уважал и любил, хоть иногда и задавался вопросом: «за что»? Никак не мог понять, что в ней такого, что я так «запал» на русоволосую девушку. Внешность? Ну да, симпатичная, миловидная, длинноногая, волосы у нее шикарные, глаза большие и щеки румяные. Но разве это меня так зацепило в Оле, что с самого детства я мечтать мог только о ней одной? Характер? О каком характере могла идти речь? Она никогда не слушала меня, всегда делала, как хотела. И любила русоволосая только себя. Оля — сложная, принципиальная, сумасшедшая. Ее никогда не волновали уличные проблемы, она жила в другом мире, в сказочном, сопливом. И она единственная, кто мог сказать слово против меня.