Я в долгу не останусь

37. Поцелуй

Кащей

Месяц у меня выдался «деловым» чересчур. Времени на Олю, как такого, не было. Постоянно был в «работе». Постоянно делами своими пацанскими занимался. С ней мне, конечно же, побыть хотелось. Я старался и ей внимание уделить, чтобы девчушка обо мне не забывала. Сложно оказалось планировать все так, чтобы все довольны мной остались. Но я старался. Может, не так себе царевна представляла наши «отношения». Но мы жили в жестокой Казани, где каждый день происходило что-то мерзкое и страшное. Ее я от этого «мира» старался держать подальше. Ничего ей не рассказывал, не хотел, чтобы она хоть что-то о жестокости этого городка знала.

Разборок стало куда больше. Приходилось быть мерзким, холодным, справедливым. Приходилось людей на колени ставить, приходилось запугивать. Я себя иногда зверем, если честно, чувствовал. Самым настоящим животным, но это меня не удивляло. Всю жизнь так двигался, другого исхода я никогда не видел. Должен был у лидера стержень быть. Надо было все делать так, чтобы и боялись, и уважали меня.

Я к этому шел долго, а сейчас не мог избавиться от угнетающих мыслей. Беспредел был повсюду, мы с пацанами даже порядком заебались выезжать на всякие разборки. Кровь я видел каждый день, но руки свои не марал. Лишь наблюдал, как «мои» грязные дела за меня делают. Нравилось мне, что к моим словам все прислушивались. Мужики делали всю работу, о которой я только мог попросить.

Уважение моя новая группировка получила. Теперь и сам универсам знал, что мечу я на их место. Уверен был, что они чувствовали, как я им в затылок дышу. Лидеры других банд и так ко мне хорошо относились, почти все. А кто меня принимать не хотел, тем туго было.

Дыхание у меня второе открылось, потому что понимал, что в любой хуевый день мог к Оле приехать и обо всем забыть. Она хоть ласковой и не была, но с ней поговорить всегда было о чем. Беседы мы вели разные, на разные темы, про ее жизнь мне было интересно узнавать.

Не понял я, как-то, что с ней происходит, стало интересовать меня гораздо больше, чем раньше. Всегда хотелось знать, как у нее день прошел. Всегда хотелось слушать, как на учебе ее дела. И это стало доказательством того, что чувства мои к ней росли.

Я, как и обещал, даже к ней не прикасался. Пиздаболом буду, если скажу, что мысли такие не проскальзывали в моей голове. Хотел я руки иногда на ее талию положить, хотел поцеловать ее, хотел волосы ее непослушные за уши убрать. Все это я хотел делать, но если дал обещание — всегда сдерживал его. Иногда сам удивлялся тому, каким обходительным могу быть. Обычно, бабы сами ко мне липли, а она вся из себя такая важная была. Не трогала меня, но взгляд ее с каждым днем все больше менялся.