Я в долгу не останусь

12. Новый шаг?

Оля

Я не притронулись ни к чаю, ни к «Птичьему молоку», ни к темному шоколаду. Смотрела на Кащея, который, кажется, ни разу не заткнулся за пару часов, которые я провела с ним. Я то и дело поглядывала на настенные часы, висящие над дверью в кухню. Страх никуда не делся, расслабиться рядом с ним я так и не смогла. Парень ничего не сказал мне по поводу того, что я ничего не съела и ничего не выпила. Сам же он наливал в стеклянный стакан прозрачную жидкость, выпивал ее и запивал чаем. Несмотря на то, что пил он много, он будто бы не мог напиться. Может, только глаза чуть подкосились.

— Скажи мне, Оля, — он курил очередную сигарету, пафосно стряхивая пепел в жестяную банку. Его зеленые глаза встретились с моими серыми, — я разве похож на того, кого отшить можно? — Кащей ждал от меня определенного ответа, и я это прекрасно понимала. Я оглядела его с ног до головы, желая сказать «да».

— А почему тебя отшили? — спросила я. Кудрявый обрадовался, услышав от меня вопрос. Обрадовался, услышав мой голос. Последние пару часов я молчала, пока он что-то рассказывал мне о своем «сложном» детстве.

— Посчитали, что я Ералаша, скорлупу, которая за языком не следила, на бутылку водки променял, — я зацепилась взглядом за бутылку, которую он в этот момент в руки взял. Проследив за моим взглядом, Кащей вдруг алкогольный напиток на стол поставил, так и не налив себе.

— А как было на самом деле? — на самом деле, знать я этого совершенно не хотела, но спросила ради приличия. Вдруг подумалось мне, что если я вести диалог с ним буду, он поскорее меня домой отпустит. Парень откашлялся, прикрыв рот кулаком, глянул в окно, а лицо его серьезным стало в один миг.

— А смысл мне, Оля, заступаться за звездюка, который базар свой сам не фильтрует? — зеленые глаза вновь на меня глянули. Сидя с ним здесь, я понимала, что он верит в слова, которые говорит. Кучерявый искренне не понимал, почему с ним так поступили. И, кажется, считал, что прав. Я эту историю не слышала, подробностей тоже не знала. Никогда их «миром» не интересовалась, на улицу меня никогда не тянуло. Он нервно затянулся, ладонь в шевелюру свою запуская, — жаль, конечно, что помер он, молодой был, но я что сделать могу, если мир такой жестокий? — я вздрогнула, когда услышала слово «умер». Испуганно посмотрела на Кащея.

— Умер? — переспросила я, а тот сразу же головой в знак согласия кивнул. Сердце болезненно сжалось, я вдруг представила Турбо, лежащего в гробу. Как же я не хотела, чтобы он жизнь так свою закончил.