Я в долгу не останусь

13. Вопрос, который волновал всех

Турбо

Острая боль в голове все еще давала о себе знать. Тошнота, кстати говоря, тоже никуда не ушла, но на душе мне было гораздо легче, когда я Олю увидел. Губы ее такими нежными были, сладкими, теплыми, что мне вновь и вновь хотелось их целовать. Сердце продолжало вырываться из грудной клетки, а на разбитых губах играла широкая улыбка, когда я вспоминал о том, что русоволосая теперь со мной. Я шел быстрым шагом в сторону «подвала», не думая о том, что делать дальше.

Понял я, что так просто оставить это не могу, не по понятиям это будет. Надо Кащею показать, что она — моя, и что он больше не имеет права трогать ее, если войны не хочет. А за Олю я готов был биться до последнего, потому что не хотел, чтобы кто-то чужой ее своими грязными руками трогал. Не хотел, чтобы честь девушки, которая со мной водиться, испортили. Многое готов был за это сделать.

На улице вновь пошел снег, огромными хлопьями укрывая землю. Голова кругом шла то ли от боли, то ли от переполняющих меня эмоций. Я рад был, что все так получилось, но один вопрос меня, как настоящего пацана, который следовал принципам и уличным законам, волновал. Кое-что узнать у Кащея мне все-таки надо было. Так сказать, убедиться до конца, хоть Оле я и верил на слово. Я чувствовал, конечно же, что девушка чистой осталась, по взгляду ее понятно было, что не врет. А раз сказала, что могу лично у этой мразоты поинтересоваться, то и скрывать ей нечего было. Не хотел бы я, чтобы с ней, как с Айгуль, поступили. Тогда, несмотря на сильные чувства, мне пришлось бы ее отшить. Возможно, я бы сильно страдал, но принципы всегда были у меня на первом месте.

Дверь резко открыл, а от шума тут же скривился. Плохое самочувствие давало о себе знать, перед глазами периодически все плыло, но я старался не замечать этого. Когда зашел, взгляды пацанов на себе почувствовал. Во главе, возле ринга, Вова стоял, руки в карманы джинсов убрал. Смотрел на меня серьезно, а все остальные притихли, приметив меня.

Кого не ожидал увидеть — Марата. С утра еще без сознания на больничной койке валялся, а теперь здесь стоял, с многочисленными ушибами и побоями. Зима на лавке сидел рядом с Лампой, сигаретой затягиваясь. Все смотрели на меня, а я улыбку довольную скрыл, принял серьезный вид, к которому так привыкла скорлупа.

— Вернулся, — подал голос Адидас старший, кивнув головой. Я к компании поближе подошел, потом на лавку рядом с Вахитом сел, спиной о стенку облокотился, — Зима передал нам, что вы ее у дома встретили, одну, — я согласился с ним, из кармана пачку сигарет доставая, — теперь ты, Турбо, рассказывай, что с ней произошло.