Благословение Небожителей ( том 3)

Глава 93

Всего через пару дней Се Лянь столкнулся с огромной опасностью.

В монастыре закончилась еда.

Сам принц мог прекрасно обойтись парой маньтоу, тарелкой солений, да ещё погрызть огурец, сорванный с грядки. Ему одному с избытком хватало тех подношений, что приносили жители деревни. Но теперь в монастыре прибавилось ещё три рта. Два живых человека и один живой демон очень быстро опустошили все его припасы.

Дети ели не так уж много, но вот Ци Жун, умерший демон, поселившийся в теле взрослого мужчины и никак не желающий выходить, не уставал бранить Се Ляня на чём свет стоит за то, что тот «не считает его за человека, раз кормит какими-то отходами», при этом съедал больше, чем любой из четверых, отчего Се Ляню искренне хотелось запихнуть тому в рот днище сковороды.

Когда есть стало совсем нечего, Се Лянь решил пройтись по городскому рынку, прихватив двоих мальчишек, и попробовать пособирать рухлядь и всяческий хлам, после чего покормить детей чем-нибудь вкусным.

Если учесть, что обычному Се Ляню не очень везло, то сегодняшнему Се Ляню не везло в особенности. Обойдя весь город, он не нашёл никакого подходящего хлама, и в конце концов, стоя на оживлённом перекрёстке, принял решение снова заняться привычным ремеслом.

Принц усадил детей неподалёку, сам вышел на середину улицы и громко объявил:

— Уважаемые земляки и приезжие соседи! Сегодня я впервые прибыл в ваши благодатные края, и в кошеле моём ни гроша, поэтому представлю на ваш суд скромный плод моих изысканий в искусстве! Надеюсь на горячую поддержку, а также пожертвования в виде продовольствия или монет на обратный путь...

Длинные рукава Се Ляня изящно развевались, придавая ему облик истинного святого, голос звучал глубоко и звучно, поэтому очень скоро вокруг собрались праздные зеваки с вопросами:

— Что ты умеешь? Ну-ка, покажи!

Се Лянь охотно ответил:

— Желаете взглянуть на крутящиеся на шестах тарелочки?

Народ замахал руками:

— Ничего сложного, простенький фокус, ерунда! Ещё что-то умеешь?

Се Лянь предложил снова:

— А что насчёт разбивания камня на груди?